Сага о Годрланде
Шрифт:
Раб сбивчиво поведал, что перед угощением нужно сначала добыть мясо, потому нам предлагают побегать за свиньями да повеселить народ. Наверное, мы могли бы устроить представление, как на Арене, послать в загон ловкача-фагра, но я уже разозлился. Потому перемахнул прыжком через ограду и выпустил всю рунную силу. Свиньи тут же повалились наземь, сдохли со страху, да и рабу досталось изрядно. Я повыкидывал свиные туши, встряхнул раба и сказал, чтоб тот немедля повел нас к столу.
Пиршественный зал Брутссоны устроили под крышей, только стены забыли возвести. Здесь такое называли террасой. Гостей пока было немного, я узнал некоторых по прежним пирам, но каждый
— Хотят варваров — пусть получат! — громко крикнул я. — Эгиль, давай песню!
И Кот заорал во все горло хорошо знакомые слова, пристукивая ножом по столу. Парни подхватили, затопотали по мраморному полу, застучали первой попавшейся в руки утварью. Квигульв сдуру схватил хрупкий кувшин и жахнул им. Вдребезги.
— Тулле, — наклонился я к жрецу, — они завороженные или нет?
— Не похоже. Нити у них, конечно, есть, но обычные, не от Набианора. Или от него, но не такие, как у Сатурна. Самое большее — они слышали его слова на Арене.
— Значит, просто дураки?
Одноглазый пожал плечами.
— По одному не ходить! — выкрикивал я меж словами песни. — Дурман не пить! Но гулять так, чтоб тут долго помнили нордов!
Ага, осталось еще Трудюра отыскать и лучше бы пораньше, чтоб он всех девок не измотал. Остальным тоже надо повеселиться.
У этого Брутуса оказалось крепкое семя, сыновей он народил с полдюжины. И все они вроде натянули личины нордских богов. Один воткнул в волосы колосья, видать, Фольси. У другого на поясе висел кузнечный молот, значит, Корлех. Третий завернулся в рыбацкую сеть, наверное, Миринн. Четвертый ходил с копьем — Хунор. Пятый всё бренчал на арфе, поди, Свальди. Хвала богам, никто не попытался примерить на себя Скирира, иначе бы я не сдержался. Каждому я предложил сразиться, но они почему-то отказались.
Вообще пир был довольно скучен. Прежде я, может быть, и повеселился, глядя на плясуний, но после череды зимних гуляний, где каждый знатный фагр старался превзойти остальных, Брутусово празднество смотрелось уныло. Не хватало чего-то диковинного, чудного, за что можно зацепиться, чтоб потом вспоминать.
Да, я наелся вволю, напился, повалял девок, но думы мои всё время возвращались к Жирным. И когда я уже хотел уходить, Лукий вдруг хлопнул в ладоши.
Хальфсен вполголоса пересказал:
— Говорит, что он с братьями приготовил особое зрелище, которого никто не видел прежде, да и вряд ли кто увидит после.
Я лениво зевнул. В брюхе приятно тяжелело и булькало, к тому же Брутссоны где-то умудрились раздобыть хельтова пива, настоящего, с Северных островов. Нам досталось всего по кружке, зато хмель сумел пробиться даже через мои руны и чуток задурманил голову. Я уже и позабыл, как это бывает.
— Для этого он приглашает всех пройти на арену, которую построили для этого празднества.
Брутусова арена была устроена на манер гульборгской: глубокая вытянутая яма с железной решеткой по верху, а вокруг расставлены скамьи, здесь — всего лишь в один ряд. Вряд ли тут озаботились подземными ходами, скорее всего, тварей и бойцов держали в закрытой пристройке у северной части арены.
И что эти Брутссоны собирались показать эдакого? Особенно после игры в честь Набианора? Кровь?
— Они выкупили десять лучших бойцов Арены с правом на смерть, — сказал Хальфсен.
Я пожал плечами. И что? На играх было много смертей.
Для начала Брутссоны выпустили троих бойцов. Беловолосый, похожий на норда, держал щит и боевой молот. Чернокожий, разрисованный белыми узорами, перекидывал из руки в руку секиру. Кудрявый, явно фагр, уверенно крутанул тяжелое копье. И все они были на девятой руне.
Что ж, зрелище будет не столь скучным, как я думал. Скорее всего, сейчас у этих бойцов будет возможность стать хельтами, а значит, свободными. И раз бои проходят не на большой Арене, а на личной, значит, Брутссоны хотят позвать этих воинов к себе.
Со скрипом поднялась решетка, и на арену выскочили три твари, все — на двенадцатой руне. Причем знакомые ведь твари, пустынные прыгуны, чья кровь чуть не убила нашего Отчаянного. Я невольно глянул на сыновей Брутуса с удивлением. За такой бой они должны были отдать много золота, не меньше двух сотен илиосов. А ведь там десять бойцов! Скорее всего, и тварей выкуплено столько же.
Трое хускарлов тут же перестроились: щитовика выставили вперед, копейщик встал сзади слева, а сакравор — справа, чтобы оборонять неприкрытую сторону норда. Хоть они и из разных народов, но, видать, знали друг друга хорошо. Да и бились отменно. Пока щитовик и сакравор сдерживали натиск тварей, копейщик подрезал лапы, лишая прыгунов их прыткости. Лишь когда все Бездновы порождения были изранены и больше не могли бегать, бойцы убили их. Каждый взял по одной твари. Двое поднялись на десятую руну, а чернокожий остался на своей, видать, не хватило ему благодати. Ну, или у него было какое-то условие.
Они встали посередине арены и посмотрели на Брутссонов, ждали, что же предложат. Но те сидели молча. Кто-то из гостей выкрикнул:
— Эй, с копьем! Пойдешь ко мне? Мне как раз нужен хельт для охоты на этих тварей!
Тут снова раздался скрип. Из проема вышли еще четыре твари. Точно такие же. Лукий довольно хлопнул в ладоши и рассмеялся, глядя на наши ошарашенные лица. Бойцы на арене удивились не меньше нашего.
— Они же шагнули на второй порог! — воскликнул Феликс.
От четырех отбиваться было сложнее, и только что полученные руны больше мешали бойцам, чем помогали. Они еще не привыкли к новой силе, делали слишком большие замахи, копье мелькало слишком быстро, опережая движение тварей, да и четвертый прыгун сильно отвлекал. В какой-то момент копейщик чересчур высоко задрал наконечник и пронзил одну тварь насквозь. Копье застряло в туше. Перед лицом норда клацнули зубы, сакравор отрубил обе челюсти напрочь и тоже полыхнул десятой руной. Осталось две твари! И все бойцы уже стояли на пороге!
Бой продолжался, когда я заметил движение на другой стороне арены. Там выпустили еще трех прыгунов.
Я сам не заметил, как вскочил с места и приник лицом к решетке.
Небольшая арена стала теснее из-за мертвых тварей, да и песок пропитался черной кровью. Бойцы уже не смотрели наверх, им было не до того. Свежие прыгуны недовольно мотали головами, чуя смерть сородичей, но они видели добычу! В пустыне эти твари ходили стаей, значит, чем их больше, тем они храбрее.
Чего добиваются Брутссоны? Неужто они хотят увидеть, как твариная кровь выжигает людей? Не просто людей, а отличных воинов! Разве такое разрешено правилами Арены? Или… Сколько же они заплатили?