Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Арлинг опешил от такой наглости, но ситуацию спас Беркут, который неожиданно вырос рядом, рассыпавшись в любезностях.
– Уважаемый господин Майнор, милейший господин Сейфуллах! Простите моего неучтивого товарища! От имени всей нашей школы просим! Глядите, он же драган, да еще и слепой. Разве можно требовать от северян учтивости? Нижайше просим прощения!
– Оставь их, Майнор, – важно протянул Сейфуллах. – Что там с носилками? Руки у вас не из того места растут, бездари. Я пойду пешком, отец меня, наверное, уже заждался.
Они удалились на приличное
– Эй, драган! Можешь забрать себе мои вишни. Не хорошо, если они пропадут. Ты же уважаешь наших богов, а вид гнили Великой Семерице противен.
Беркут сжал руку Арлинга, чтобы тот ничего не сказал, но Регарди уже достаточно владел собой и ввязываться в новую перепалку не собирался. И хотя Арлингу из прошлого хотелось запустить корзину вдогонку наместникову сыну, Арлинг из настоящего заставил себя развернуться и молча пройти ко дворцу, где им было велено дожидаться имана. Прогулок на сегодня было достаточно.
– Идиот! – набросился на него Шолох. – В тюрьму захотел? Это же любимый сын Рафики Аджухама и его наследник. Ты меня поражаешь! Не знать, кто такой Сейфуллах! Да одного его слова хватит, чтобы стража всыпала нам плетей или закопала в песок по горло. Мальчишке ни в чем не отказывают, это настоящий пайрик в человечьем обличье. Проклятые дерьмокопатели! Не понимаю, за что учитель уважает этих Аджухамов. А ты, конечно, хорош. Нашел с кем связываться.
– Остынь, Шолох, – попытался успокоить его Арлинг. – Слышал я об этом Сейфуллахе. Кто же думал, что он здесь вертеться будет. На мальчишке не написано, что он сын наместника, а если бы и было написано, я бы этого все равно не увидел.
– «Кто же думал», – передразнил его Шолох. – Ты на Багряной Аллее! В Балидете есть два вида людей – те, кто живут на Багряной Аллее и все остальные. Да здесь не только Сейфуллаха, здесь и самого Рафику можно встретить. Или еще хуже – его брата Сокрана. Вот, кто бы точно тебе плетей всыпал. Эх, учит тебя иман, учит…
– Да, Финеаса из меня не получится, – слова вырвались из Арлинга неожиданно, удивив его самого. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как Фин не вернулся в школу, но отсутствие лучшего ученика все еще ощущалось.
– Нет, не получится, – едко ответил Шолох, и Регарди захотелось его ударить.
– Надеюсь, ему хорошо там, в Муссаворате, – пробурчал он. Арлинг не знал, что заставило кучеяра так поступить, но он считал, что Фин предал школу. И он предал его, Регарди. Потому что ему было без него плохо, хотя Арлинг никогда бы в этом себе не признался.
– Наивный, ты все еще веришь в эту сказку о Муссаворате, – протянул Шолох.
– Да, верю. И буду верить! А если ты что-то знаешь, то можешь молчать и дальше. Мне твои тайны ни к чему.
– Между прочим, кое-что знаю, – сердито заявил Беркут. – Я видел, как его отец приезжал в школу неделю назад. Он не умер и даже не болен. Старик весь вечер о чем-то говорил с учителем, а ночью уехал из города со своим слугой, даже не дождавшись каравана. Я специально за ним следил. Фина в Муссаворате нет, и не было. Знаешь, что я
Иман не мог этого сделать, захотелось крикнуть Арлингу, но ответить он ничего не успел, потому что к ним подбежал запыхавшийся Сахар.
– Вы случайно лекарство Ола с собой не захватили? – спросил он, и, поняв по их растерянным взглядам, что ответ отрицательный, помчался обратно. Не говоря ни слова, они бросились вслед за керхом.
Ол лежал в тени статуи Семерицы и пытался разбить себе голову о камни. Приступ случился, как всегда, неожиданно, хотя в последнее время припадки почти прекратились. Арлинг не помнил Ола таким уже давно. Многие в школе считали, что лекарства подействовали, но оказалось, что пайрики, терзавшие мальчишку, лишь собирались с новыми силами.
«Иман расстроится», – подумал Арлинг и тут же устыдился собственных мыслей. Страдал-то ведь Ол, а мистик был далеко, во дворце, и помочь им не мог.
– Голову ему придержи, – велел Сахар, и Регарди поспешно положил лохматую голову Ола себе на колени. Сахар с Беркутом навалились на мальчишку, стараясь удержать его тело в неподвижном состоянии, но с таким же успехом можно было пытаться сдержать взбесившегося коня. Во время приступов Ол становился невероятно сильным. Как назло, Аллея почти опустела, и помощи просить было не у кого. Зной загнал в прохладные дворцы даже редких прохожих, которые показывались до полудня. И хотя обычно припадки Ола сопровождались криками и стонами, на этот раз кучеяр корчился молча – словно боролся с дьяволом, сидящим у него внутри. Беркут догадался всунуть ему палку между зубов, и это было единственное, что они могли для него сделать.
Регарди не знал, сколько прошло времени, прежде чем тело Ола расслабилось и обмякло. Мальчишка оставался в сознании, но никого не узнавал и нес всякую чепуху. Арлинг ненавидел, когда он так делал, потому что порой ему казалось, что устами кучеяра говорила Магда. В последние месяцы перед трагедией она часто витала в каких-то своих мирах, разговаривая сама с собой. Прямо как Ол сейчас.
– Не думай, что мир погружен во тьму, – бормотал мальчишка, хватая за руки Беркута. – А когда будешь искать огонь, не жди, что с тобой поделятся светом. В мертвой воде драконы не прячутся. Их можно найти с дымом, но идти надо осторожно, потому что все мы ходим под Небом.
– Его нужно отвести в школу, – заключил Шолох, оглядывая мальчишку. Наверное, ему тоже было не по себе от странного бормотания.
– Но иман еще не освободился, – возразил Сахар. – А он велел нам его дождаться.
– Нужно достать лекарство, – упрямо произнес Беркут. – Если я буду слушать эту чушь, то сойду с ума так же, как он.
Между керхом и Шолохом быстро вспыхнула словесная перепалка, и Арлинг понял, что плохой день был не только у него.
– Я его отведу, – вмешался он, втискиваясь между друзьями, – а вы дожидайтесь имана. Это будет правильно.