Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Глава 13. На холме под звездным небом
Много лет назад, ослепнув, Арлинг бежал не только от прошлого, но и от политики, однако эту гонку он проиграл. Политика догнала его, когда он к ней готов не был.
На главной площади Бараката в лучах солнца нового дня регулярная армия города, войска, прибывшие с северными лордами, а также наемники Даррена, вернувшиеся с ним из Сикелии, присягали на верность наместнику императора Арлингу Регарди.
Звучали торжественные речи, солдаты потрясали оружием, северные лорды, графы Бутальонские и губернатор Сатлтон поздравляли друг друга с победой. Сиял в новых доспехах Сейфуллах, приодевшийся на драганский лад, а с ним его новая
Арлинг вместе со всеми стоял на балконе донжона, изображал истукана и чувствовал себя так же. Ему казалось, что в него целятся из тысячи луков, и все наемные убийцы мира уже готовятся нанести удар. Сейфуллах сказал, что это нормально, мол, нужно привыкать к славе, но Аджухам лукавил. Регарди был ритуальной фигурой на заклание, слава принадлежала другим игрокам.
Но больше всего в тот момент Арлинга волновала голова Даррена, которую водрузили на кол в центре площади. «Дело бывает в деньгах, ну, и в справедливости», – пояснил ему Сейфуллах, после того как Арлинг перестал громить комнату, и Аджухам выбрался из гардероба, решив, что его жизни уже ничего не угрожает. Он ошибался, потому что Арлинг едва не задушил его, подняв руку на своего бывшего господина в первый раз.
Может, Даррен Монтеро и был назначен первым советником царя арваксов, но, когда вопрос встал о политике, Каюс пересмотрел его кандидатуру и выбрал другого. Огромные территории, которые отходили арваксам по Баракатскому договору, были достаточно веским доводом согласиться на условия драганской стороны. Даррена и арвакских генералов пригласили в город на пир, на котором Монтеро был арестован по приказу Аджухама, арваксам же предложили либо мирно уйти, либо остаться на казнь. Никто за Даррена не вступился, арваксы предпочли тихо покинуть город. Что до войск Даррена, то бунт был недолгим и закончился на трехкратном повышении солдатских зарплат.
– За мой Балидет и за Альмас, – прохрипел Сейфуллах, когда Арлинг его отпустил. – Он должен был умереть.
Они не разговаривали несколько дней, но Регарди знал, что не имеет права потерять еще и Сейфуллаха, и выбрал его, настояв, чтобы голову Даррена сняли с кола и отдали ему. Компромисс был достигнут. Арлинг похоронил то, что осталось от бывшего друга на холме, с которого открывался вид на вечно бушующие Плохие Воды. Сам оценить красоту вида Регарди не мог, но Сторм сказал, что лучшего места не найти. Понравилось оно и Нетленной, которая некстати сообщила, что сто лет назад с этого мыса сбрасывали в море девственниц, принося их в жертву Богу Северного Ветра. Сторм отругивался и вспоминал древние секты каннибалов, поедающих трупы по имя Нетленной, обиженная невниманием Тысячерукая снова начинала требовать конечности, Нехебкай вздыхал о песках и сикелийских закатах, по которым он скучал, а Богиня Грез настойчиво предлагала Арлингу смешать настойку ясного корня с отваром из местных красных грибов и расслабиться.
После их совместной септории Хамна замкнулась в себе, а Регарди, как всегда, думал о мертвых, а не о живых. Позволив отцу остаться в прошлом, он чувствовал себя запутавшимся в настоящем.
Никто не рассказывал о гигантской сколопендре, крушащей города и леса, хотя Сейфуллах специально
Установилась ясная и морозная погода, снег покрылся твердым настом, открылись санные пути, и войска двинулись на столицу. Альмас по настоянию Аджухама осталась в Баракате, хотя первоначально собиралась ехать с мужем. Арлинг избегал ее общества, но накануне отъезда они все-таки столкнулись. Ему показалось, что встреча была ей также неприятна, как и ему. Спросив, не боится ли она оставаться в городе с родственниками Клариссы, Регарди получил такой ответ:
– Змеиный яд на змею не действует, – сказала Альмас и протянула ему руку для прощания. – Все здесь достаточно умны, чтобы не ссориться с будущей императрицей. Мне ничего не угрожает. В отличие от тебя.
Арлинг кивнул ей на прощание, руки не приняв.
Больше всего в те дни радовалась Богиня Грез, ведь все, кто шел штурмовать стены столицы, щедро купались в ее иллюзиях. Исключением не был и Регарди, который надеялся, что император не обезумел, а тревожные вести из Согдианы – не более, чем слухи.
Молчала Магда, молчал иман, молчали мертвецы, которые никогда его не простят.
Арлинг отказался от кареты, и Сейфуллах с губернатором посадили в богатый экипаж похожего на него человека, объяснив, что императорскому наместнику не полагается скакать на лошади вместе с простолюдинами. Открыто перечить Регарди они боялись, Арлинг же пообещал, что выделяться не будет. Игра, вроде как, была общей, но каждый придерживался своих правил. Сатлтон было предложил короновать Арлинга в Баракате, но, посовещавшись, решили, что следует отложить церемонию до Согдианы и сохранить традицию – все императоры короновались в Первом храме Амирона.
Регарди помалкивал, оставаясь при своих мыслях до поры до времени. Если бы он не появился на горизонте, Сатлтон со взбунтовавшимися лордами делали бы все то же самое за исключением того, что ничем бы не отличались от арваксов. А с фигурой наследника они вроде как сохраняли иллюзию законности. Был еще один игрок, которого пока многие недооценивали. Аджухам и не высовывался, умело подтасовывая карты и сохраняя тузы.
Арлинг и в самом деле держался в стороне, надев драганский мундир, бриджи и высокие сапоги кавалериста. Плащ и ремень оставил свой – слишком удобно в них было прятать «специальное» оружие. Сейфуллах умудрялся выглядеть уверенно и на своем месте даже среди снегов и воинов, против которых когда-то сражался в южных землях, Арлинг же не знал, чего ждать. Все чувства обострились до предела, сагуро накаляли обстановку, клича о беде, Нехебкай шептал, что надо мужаться и готовиться.
Регарди так и делал. На каждом привале почти все время тратил на то, что нещадно истязал свое тело в тренировках. Снимал тяжелый мундир с сапогами и, переодевшись в привычный костюм «тени», ночами бегал по снегу вокруг лагеря, дрался с елями и дубами, прыгал в проруби, распугивая волков, потешая сагуро, нервируя Нехебкая. Вспоминал тренировки на Огненном круге, придумывал собственные упражнения и приемы, а когда уходил достаточно далеко, выпускал на волю черный солукрай, приходя в себя только под утро. Передышки страшили, мир казался воплощением кошмаров.
Деревни, поселки и города приветствовали армию императорского наместника, хотя о самом Арлинге в войске ходили дурные слухи, несмотря на все старания Сатлтона и Аджухама. Болтали, что он может обращаться в старика и ребенка, подкрадываясь незаметно в любое жилище и выведывая самые сокровенные человеческие тайны, что он знает язык животных и умеет вызывать гигантских насекомых из мира демонов. Как однажды и случилось во время Святого Боя перед Баракатом, когда Арлинг призвал чудовищную сколопендру…