Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
– Он высок, как ель, и черен, как печной уголь, – прошептала Нетленная губами Аллена, явно проигрывая септории Арлинга. – Не плачь – замолкни. Он придет. Станешь плакать – тебя съедят.
– Тьма ищет то, что нужно тьме, – закончил за нее Регарди, поднимаясь. – Мне осталось найти последнюю. Передай ей, что я тороплюсь.
Он не смеялся, когда лились крови и слезы, но в одном Нетленная все же была права: Арлинг чувствовал себя и глубоким стариком и рожденным заново одновременно.
В деревню смущенно проникал рассвет, заливая стыдливым розовым светом замороженные дома, остывшие за те дни, что они стояли без людей. Не все освобожденные Хамной сумели прийти в себя. Дюжина оставшихся в живых людей собралась в самом большом
Другие восемь тел уже вынесли на улицу – они умерли от обморожения и слишком большой дозы дурмана уже в поселке. И среди них была новая жена Элджерона Регарди, а также его старший сын, от которых едва сумели оторвать старика, чтобы увезти в дом с мороза. Сам бывший Канцлер, несмотря на преклонный возраст, легче других отошел от снотворного яда. В его дыхании Арлинг чувствовал много болезней, но больше не ощущал ничего – ни радости от встречи, ни ненависти за прошлое. Элджерон сидел в стороне от других, прижимая к себе дочек. Девочки не плакали, лишь мрачно глядели на высокого слепого мужчину, который, взяв табурет, в задумчивости подсел к ним, понимая, что ему нечего сказать. Регарди почистил снегом одежду, как мог, но ему казалось, что кровь молодых кучеяров осталась на нем навсегда. А его новая рука снова была ранена – будто у нее на роду было написано всегда находиться в таком состоянии.
– Мы благодарны тебе и твоей жене, – первым нарушил молчание Элджерон, – но мы из Сумрачного не уйдем. Я уже стар для того, чтобы искать новый дом в третий раз. Остальные со мной согласны. Мы все отверженные, ссыльные. Сумрачный всегда находился на границе миров, в Согдарии же нас казнят. Здесь будут навеки лежать наши родные, мы останемся с ними. Те страшные люди пришли внезапно, также быстро ушли туда, куда уходит всякое зло. Они не успели очернить это место. В древности за тем холмом находился большой могильный курган, но хоронить на нем перестали еще задолго до того, как Седрик назначил меня Канцлером. С мертвыми спокойнее, чем с живыми.
Старик резко махнул рукой у себя перед лицом, будто отгоняя мороки прошлого.
– Своих мы похороним, остальных, видимо, похитили из соседних деревень. Как придут за мертвецами, так отдадим. А нет, так снег нам в помощь.
Арлинг не знал, почему отец решил, что Хамна его жена, но перечить не стал: для правды было другое место и другое время, он же явился сюда за иллюзиями.
– Вас всего двенадцать, как вы переживете зиму? Весь скот перерезали.
– Зато погреба и деньги не тронули, мы запасливые. А насчет людей не волнуйся. Сумрачный никогда не бывал заброшенным, место проходное. Вернутся охотники, солдаты с войны. Слыхал о перемирии? Тяжело будет. Они в битвах выжили, а родных дома потеряли. Но мы справимся. И я тоже. О новом наследнике тоже болтают. Подождем. Мы всегда ждали.
Слезу катились по щекам Элджерона давно, но он будто не замечал их. Регарди же понял, что бардак в голове отца был еще хуже, чем в его собственной.
– У тебя есть еще один сын, – хрипло произнес Арлинг, выпрямляясь ближе к свету. Повязку с глаз он снял еще в Баракате. У него отросли волосы, которые он собирал в короткий хвост, лицо прорезали морщины, выжженные сикелийским солнцем, лоб и правую бровь рассекал старый шрам, нос давно сломан, еще один шрам жил на подбородке, хрящ левого уха изменен из-за давнего перелома. Он не знал, что в нем осталось от внешности молодого Арлинга, возможно, цвет глаз, а может, тот Арлинг уже давно умер.
– Нет, – покачал головой бывший Канцлер. – Теперь у меня только мои девочки, и я буду беречь их больше всего на свете. Сына больше нет.
Арлинг хотел спросить, как же насчет того, первого, но вдруг понял, что нужно остановиться. Он ведь пришел сюда за иллюзиями.
– Ты давно живешь, мудр и опытен, – сказал он после паузы, в течение которой сражался с голосом, который вдруг отказался
– Грезам предаются люди, которые не нашли места в жизни, – ответил Элджерон Регарди, почему-то не удивившись вопросу. – Ты не стар, у тебя еще есть шанс найти свое.
Арлинг должен был попытаться, и он это сделал. Ком в горле прошел, прошлое, сжавшее ледяные пальцы на сердце, тоже успокоилось, решив его отпустить. Можно было не тревожить старика, он ведь и сам знал, что делать.
Регарди уже собирался уходить, когда отец его окликнул:
– Я не успел дать этот совет сыну, но, возможно, он пригодится тебе. Есть четыре истины, которые помогают найти место в жизни и преодолеть иллюзии. Тебе нужен путь, с помощью которого возвращаются к основам и возрождают начала. Долг – то, с помощью чего совершаются дела и устанавливаются заслуги. У тебя должен быть план – с его помощью ты избежишь ущерба и добьёшься выгоды. И еще нужна суть – то, с помощью чего ты сохранишь достигнутое. Если в действиях не согласовываться с путем, а в поступках не согласовываться с долгом, то пусть, кто и занимает высокое положение, беда непременно настигнет его.
Арлинг не стал спрашивать, имел ли в виду бывший Канцлер себя или кого другого, но слова ему понравились.
– Я должен был сказать эти слова своему Арлингу, – произнес старик. – Он всегда жил в иллюзиях. Мой мальчик умер таким молодым, ему было всего шестнадцать.
Как и мне тогда, подумал Регарди и, поцеловав старика в лоб, вышел из дома.
Постоял какое-то время под открытым небом, пытаясь слушать звезды. Тучи рассеялись, забрав с собой снег, ветер и запах крови. Пахло рассветом и надеждой. Арлинг опустился на колени и, зачерпнув снежной крупы, отер ею лицо. Сзади послышались шаги Хамны, скрипящие по свежему зимнему покрову, но наемница подошла к нему не одна. Самая хитрая из вырвавшихся на свободу сагуро уже была здесь, дышала ему в затылок. Возможно, он успеет, и император сохранит свой рассудок для Арлинга. Начиналась последняя септория Регарди. На розовый снег упали красные капли – амулет с глазом Видящей напился его крови в очередной раз. Ему хотелось надеяться, что в последний.
– Пойдем, – позвал он Хамну и протянул ей руку. – Без твоей помощи не обойтись. Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Просто так надо.
Акация оглянулась на дом с заснувшими людьми, на конюшню, где отдыхали кони, зовущие обратно в дорогу, посмотрела на холм, за которым лежали горы трупов и откуда уже слышался вой волков. До весны те мертвецы не долежат. Потом кивнула. По его тону она почувствовала, что таких просьб больше не будет.
Тело сопротивлялось каждому движению. Куда легче было отправить его в бой, чем погрузить в мирную жизнь. Регарди привел Хамну в крайний дом поселения – на всякий случай подальше от выживших. Крепкая усадьба с дворовыми постройками, просторным домом и даже собственной мельницей. Арлинг мог бы поселиться в нем с Магдой там, в его воображаемом мире.
Открыв калитку, они немного постояли, поливаемые золотисто-розовыми лучами зимнего солнца, и каждый думал о своем упущенном счастье.
Затем Регарди принес дров и воды, а Хамна нашла в сундуках платье для себя и костюм для него. Парадная одежда была почти не тронута – хозяева явно больше времени проводили в трудах и заботах, чем на праздниках. Топить баню полностью было долго, и они обошлись тем, что растопили в ней печь и слегка подогрели воду. На этот раз Хамна его не стеснялись. Оба помылись в одном помещении, быстро и по-деловому. Подгоняли холод и септория, которая к тому времени захватила и Хамну. Уже привычно наемница перевязала ему руку, помогла застегнуть пуговицы на кафтане, повязать шейный платок. Арлинг затянул ей корсет и пояс, помог уложить волосы парика, который Хамна нашла в вещах хозяйки и решила использовать для образа. Оружие оба сложили на лавке у порога, рискнув провести септорию без него.