Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Не вижу, какое это имеет отношение… — перебил Дерек.
— Сейчас увидишь, — сказала она и, набрав в грудь побольше воздуху, добавила: — Ибо наши жизни зависят от того, сумеем ли мы понять происходящее здесь… — Голос ее дрогнул, и Элистан, придвинувшись поближе, ободряюще обнял ее за плечи. — Все начиналось более или менее мирно, — продолжала Лорана. — Изгнанников сближала сама общность судеб, ведь оба народа злые силы вынудили уйти из родных мест. Каждый принялся строить себе здесь, на острове, новый дом: Сильванести — на западном берегу, а Квалинести — на восточном, по разные стороны реки Тон-Цалариан — «Реки Мертвых» на языке Каганести. Каганести же населяли гористый край к северу от реки…
— Ну, ну, девочка, — проворчал Флинт, касаясь ее руки. — У нас, гномов, тоже бывает подобное. Ты сам? видела, как со мной обращались в Торбардине. Гном холмов для горных — уже чужой! Самая жестокая вражда и бывает-то всегда между родственниками…
— До прямых убийств дело пока еще не дошло, но мысль о том, что это легко может случиться, так потрясла оба народа, что было категорически запрещено кому-либо пересекать реку, — продолжала Лорана. — Вот так обстоит дело на сегодняшний день. Ни одна сторона не доверяет другой. Все заняты ловлей шпионов и обвиняют друг дружку в том, что те, мол, продались Повелителям Драконов…
— Понятно теперь, почему они напали на нас, — пробормотал Элистан.
— А что там эти Ка… Кага… — Стурм так и не одолел незнакомое эльфийское слово.
— Каганести, — Лорана устало вздохнула. — Увы! Им-то, пустившим нас на свои земли, и пришлось хуже всего. Этот народ всегда был беден… разумеется, по нашим меркам, а не по их собственным. Они никогда не гнались за достатком — жили в лесах, кормясь охотой и земными дарами. Они не засевают полей, не куют металла. Наше оружие и украшения произвели на них огромное впечатление. Молодежь потянулась к Сильванести и Квалинести, надеясь выведать секреты изготовления золотых и серебряных драгоценностей. И стального оружия… — Лорана прикусила губу, лицо ее окаменело: — Мне мучительно стыдно говорить о том, как своекорыстно использовал мой народ бедность и простоту Диковатых Эльфов. Они превратили их в рабов! И, конечно, вождям Каганести вовсе не нравится, что молодежь уходит к чужакам, а старинным обычаям племени грозит забвение…
— Лорана! — позвал Тассельхоф. Она обернулась и негромко шепнула Элистану:
— Смотри! Это девушка из племени Каганести.
Жрец проследил ее взгляд и увидел гибкую, как тростинка, юную женщину… по крайней мере, если судить по длинным волосам, это была женщина, хотя и одетая в мужскую одежду. Она опустилась на колени подле Гилтанаса и коснулась рукой его рассеченного лба. Прикосновение заставило молодого эльфа дернуться и застонать от боли. Девушка расстегнула сумку, висевшую у нее на боку, и принялась деловито смешивать что-то в, глиняной чашке.
— Что она делает? — спросил Элистан.
— Вероятно, это и есть «целитель», которого они сулились прислать, — пристально наблюдая за девушкой, сказала Лорана. — Каганести славятся тем, что знают премудрость друидов…
Приглядевшись к девушке, Элистан решил, что имя Диковатого Эльфа как нельзя лучше ей подходило. Жрец еще не встречал подобных дикарок. На ней были кожаные штаны, заправленные в кожаные же сапожки, и еще рубаха — явные обноски, выброшенные кем-нибудь из знати. Девушка выглядела бледной и такой худенькой, словно ее совсем не кормили, а спутанные волосы были до того грязными, что Элистан так и не понял, какого же они цвета. Зато руку, щупавшую разбитый лоб Гилтанаса, отличала удивительно изящная форма, а в глазах светилось сострадание
— Влипли, в общем, — сказал Стурм. — И что же нам, по-твоему, теперь делать?
— Сильванести согласились переправить нас во владения моего народа, — сказала Лорана и покраснела: видимо, ей пришлось положить для этого немало усилий. — Вначале они настаивали на том, что мы, дескать, должны предстать перед их старейшинами. Но я заявила, что никуда не пойду, пока не поприветствую своего отца и не обсужу с ним дело. На это им нечего было возразить… — Лорана чуть улыбнулась, но в голосе ее по-прежнему звучала горечь: — Все наши народы считают, что дочь принадлежит к Дому отца, пока не достигнет совершеннолетия. Вздумай они удерживать меня здесь против моей воли, это было бы расценено как похищение и привело бы к вспышке открытой вражды. А для подобного ни те, ни другие еще не созрели…
— Так они отпустят нас, хоть и знают, что у нас — Око? — изумился Дерек.
— Отпускать нас они не собираются, — резко возразила Лорана. — Я сказала, что они переправят нас к нашим.
— В северной части острова есть соламнийское поселение, — упорствовал Дерек. — Там можно было бы раздобыть корабль и переправиться на Санкрист…
— Попробуй удрать — и ты вон до тех деревьев не добежишь, — сказал Флинт и громко чихнул.
— Он прав, — кивнула Лорана. — Нам остается одно: идти к Квалинести и попытаться убедить отца в том, что Око следует доставить на Санкрист… — И между бровями ее появилась морщинка, ясно сказавшая Стурму о том, что дело это отнюдь не представлялось ей легким. — Однако хватит разговоров, — сказала она. — Они разрешили мне объяснить вам, как обстоит дело, но долго задерживаться не позволят. Мне надо еще посмотреть, как там Гилтанас… Ну так что — договорились?
И Лорана обвела рыцарей взглядом, в котором читалась не столько надежда на одобрение — она просто ждала, чтобы они признали ее право решать за всех. Ее уверенная, спокойная повадка на какой-то миг до того напомнила Стурму Таниса, что рыцарь улыбнулся. Зато Дерек улыбаться и не думал. Его снедало раздражение и бессильная ярость, в особенности оттого, что поделать он все равно ничего не мог.
В конце концов Дерек мрачно выдавил что-то насчет того, что, мол, из многих зол приходится выбирать меньшее, и отправился за сундуком. Флинт со Стурмом пошли за ним, причем гном расчихался так, что едва стоял на ногах.
Лорана же направилась к брату, и, как ни тихо ступали по песку ее ноги в мягких сапожках, девушка из племени Диковатых Эльфов услышала ее шаги. Вскинув голову она со страхом посмотрела на Лорану и поспешно отползла прочь, словно беззащитный зверек, напуганный приближением человека. Тас, перед этим вовсю болтавший с дикаркой на странной смеси Общего с эльфийским, придержал ее за руку.
— Не бойся, — сказал жизнерадостный кендер. — Это сестра молодого вельможи. Смотри, Лорана! Гилтанас приходит в себя! И дело, должно быть, в той пакости, которой она намазала его лоб. Я был готов поклясться, что он проваляется без памяти еще несколько дней! — И Тас поднялся: — Лорана, дай я тебе представлю мою подружку… как, ты говорила, тебя зовут?
Но девушка не смела глаз поднять от земли и только дрожала всем телом, подбирая и вновь роняя щепотки песка. Потом что-то пробормотала, но до того тихо, что они не расслышали.
— Что ты сказала, маленькая? — спросила Лорана так мягко и ласково, что дикарка наконец решилась поднять голову.
— Сильверт, — повторила она еле слышно.
— На языке Каганести это значит Среброволосая, не так ли? — спросила Лорана. И, опустившись на колени подле брата, помогла ему приподняться. Гилтанас неверным движением поднес руку ко лбу и щеке, облепленным густой мазью.