Сага о Копье: Омнибус. Том I

Уэйс Маргарет

И вот теперь он вновь собирался поддержать Стурма, отлично представляя себе, чем это было чревато для него самого.

Гунтар вновь посмотрел на Дерека, который, улыбаясь, пожимал руки друзьям… Да, нынешний суд грозил поставить его, государя Гунтара Ут-Вистана, в исключительно глупое положение. Но что гораздо хуже, — косясь на Стурма, с грустью сказал себе Гунтар, — весьма похоже, что будет непоправимо изломана жизнь очень достойного человека. Человека, готового со славой продолжить дело отца…

Когда в зале установилась тишина, Гунтар

сказал:

— Слышал ли ты выдвинутые против тебя обвинения, Стурм Светлый Меч?

— Слышал, господин мой, — ответил Стурм, и его низкий, звучный голос как-то странно отдался под сводами зала. А в огромном камине за спиной Гунтара неожиданно лопнуло в огне толстое бревно: хлынула волна жара, взвился рой искр. Гунтар помолчал, выжидая, пока слуги поправят огонь. Когда они вышли, он продолжил ритуальное вопрошание:

— Понял ли ты, Стурм Светлый Меч, выдвинутые против тебя обвинения? Осознаешь ли ты, что тяжесть этих обвинений может побудить настоящий Совет признать тебя недостойным звания рыцаря?

— Понял и осознаю, — ответил Стурм. Все же голос его сорвался, и, кашлянув, он повторил: — Понял и осознаю, господин мой.

Гунтар провел рукой по усам, соображая, как лучше построить вопрошание. Кому, как не ему, было знать, что любое слово Стурма, обращенное против Дерека, могло быть использовано во вред ему самому.

— Сколько тебе лет, Светлый Меч? — спросил Гунтар. Стурм, никак не ожидавший подобного вопроса, ответил не сразу, и Гунтар продолжал: — Тридцать уже есть, я полагаю?

— Да, господин мой.

— Судя по рассказу Дерека о ваших подвигах в замке Ледяной Стены, ты отменный боец и…

— Этого я не отрицал, государь, — вновь поднимаясь на ноги, вмешался Дерек. В голосе его звучало раздражение.

— Однако ты обвинил его в трусости, — отрезал Гунтар. — Если память мне не изменяет, ты сказал, что, когда на вас напали эльфы, он отказался выполнить твой приказ и не вступил в бой.

Лицо Дерека налилось кровью:

— Позволю себе напомнить, государь, что речь идет не обо мне…

— Ты обвиняешь Стурма Светлого Меча в трусости перед лицом врага, — перебил Гунтар. — Однако мы не враждуем с эльфами вот уже много лет.

Дерек замешкался, да и другим рыцарям сделалось явно не по себе. Ибо эльфы были членами Совета Белокамня, хотя права голоса не имели. И они обязательно будут присутствовать на Совете, который должен был вскорости состояться. Мало хорошего, если до них дойдет слух о том, что-де Соламнийские Рыцари считают их своими врагами…

— Возможно, «враги» — в самом деле слишком сильно сказано, государь, — Дерек быстро оправился от растерянности. — Но если я и оговорился, то лишь из-за привычки во всем неуклонно следовать Мере. В тот момент эльфы, не являющиеся, конечно же, нашими врагами, так или иначе делали все, чтобы не позволить нам вывезти Око на Санкрист. И поскольку моя миссия состояла именно в этом, а эльфы мешали мне ее выполнить, я, согласно Мере, и определил их как «врагов».

Хитер,

ублюдок, помимо воли восхитился Гунтар. Дерек же отдал поклон, принося извинения за то, что взял слово вне очереди, и уселся на место. Многие из рыцарей старшего поколения одобрительно кивнули ему.

— Мера также гласит, — медленно проговорил Стурм, — что мы не должны отнимать жизнь понапрасну, что мы вступаем в бой лишь защищая себя или других. Эльфы же убивать нас не собирались, так что и защищаться необходимости не было.

— Как так? Ведь они в вас стреляли! — Государь Альфред пристукнул по столу затянутой в перчатку рукой.

— Верно, господин мой, — отвечал Стурм. — Но все мы знаем, что эльфы — непревзойденные стрелки. Если бы они вправду хотели убить нас, они бы не всаживали стрелы в деревья.

— Как по-твоему, что произошло бы, если бы вы все-таки напали на эльфов? — спросил Гунтар.

— Произошла бы трагедия, господин мой, — тихо сказал Стурм. — Впервые за много поколений эльфы и люди стали бы убивать друг друга. Еще я думаю, что это очень порадовало бы Повелителей Драконов…

Молодые рыцари зааплодировали.

Государь Альфред сердито посмотрел на них, возмущенный столь серьезным нарушением правил поведения, предписанных Мерой.

— Позволь напомнить тебе, государь Гунтар, что здесь судят не Дерека Хранителя Венца. Его-то доблесть засвидетельствована на полях сражений бессчетное число раз. Думается, мы вполне можем положиться на его слово в отношении того, что является враждебной акцией, а что не является. Так значит, Стурм Светлый Меч, ты утверждаешь, что обвинения, выдвинутые против тебя государем Дереком Хранителем Венца, ложны?

— Господин мой, — начал Стурм, облизывая пересохшие, потрескавшиеся губы. — Я не обвиняю рыцаря во лжи. Я говорю лишь о том, что он неправильно истолковывает мои поступки.

— А зачем бы? — спросил государь Микаэл.

Стурм помедлил.

— Я предпочел бы не отвечать, господин мой, — наконец проговорил он, но так тихо, что сидевшие в задних рядах не расслышали и обратились к Гунтару, требуя повторить вопрос. Вопрос прозвучал снова. Ответ был тем же, только на сей раз громче.

— Какова же причина, побуждающая тебя не отвечать на этот вопрос, Светлый Меч? — строго спросил Гунтар.

— Потому что — в соответствии с Мерой — он затрагивает честь Рыцарства, — сказал Стурм.

Лицо государя Гунтара было очень серьезно.

— Это тяжкое обвинение. Понимаешь ли ты, произнося такие слова, что нет ни одного свидетеля, способного их подтвердить?

— Понимаю, господин мой, — сказал Стурм. — Именно поэтому я и не хочу отвечать.

— А если я тебе прикажу?

— Я буду повиноваться приказу.

— Тогда говори, Стурм Светлый Меч. Слишком необычно все это дело, и я не вижу, каким образом мы сможем разобраться, не узнав доподлинной правды. Итак, почему ты считаешь, что государь Дерек неправильно истолковывает твое поведение?