Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону
Шрифт:
– А мы че, с Виком и здесь в одной комнате жить будем, как в трактире?! – слова, сказанные звонким мальчишеским голосом, ударились о штукатурку ближайшей стены и улетели под потолок, который колоколом разнес их по всей зале, сделав достоянием общественности. Ну и как следствие, солдаты и слуги, в силу служебных обязанностей находящиеся в комнате, услышав их, негодующе скосили глаза на глупого эльфенка и сопровождающих его оборотней.
Корр с Таем ошалело переглянулись, а когда их слегка попустило от эльфяткиной выходки, Ворон сказал Таю:
– Так,
Тот, кивнув соглашаясь, зашипел уже на Ли:
– А ты будешь сидеть в покоях безвылазно, пока я не разрешу тебе выйти! Если ослушаешься в этот раз, то я самолично возьму в руки лозину и тебя выпорю! Ясно?! И запомни перво-наперво, здесь – в стенах этого дворца, никакого Вика нет, а есть только его высочество Виктор! – и грозно посмотрел на прижухшего от страха парня, и даже вроде как клыки показал. Таким его Ли еще никогда не видел!
Глава 2
А в это время сам Вик находился в спальне больного отца и никаким «высочеством» себя не ощущал.
Ему вообще, в данный момент, хотелось стать маленьким мальчиком, зим трех… сползти с этого дурацкого кресла, на котором он сидел, и прямо так – на четвереньках, подобраться к кровати. А забравшись на нее, привалиться спиной к отцу и почувствовав тепло родного человека, забыться в уюте и защищенности его объятий.
Но, конечно же, он не мог себе этого позволить, как бы горько и тоскливо ему сейчас не было.
«Как так случилось?!» – в каком-то полубредовом состоянии пытался осознать страшную действительность Вик.
Всего-то год назад, когда он видел отца в последний раз, тот был уверенным в себе и своих силах крепким, цветущим мужчиной. Да, не молодым уже, но ведь и не старым, а самое главное – совершенно здоровым! Отчаяние с новой силой захлестнуло Виктора, поднимая у него внутри злобу на неумолимые обстоятельства и наворачивая на глаза слезы.
– Принц, ты задержался в пути, мы ждали тебя еще вчера утром. А ты даже с закатом не объявился. Батюшка твой очень слаб и я дал ему снотворное. Так что сейчас он с тобой поговорить не сможет – придется все отложить до вечера, когда он проснется.
«А-а, это ж Владиус! Он уже был здесь, в спальне, когда я вошел…» – стал приходить в себя от первого потрясения Вик, выдернутый из своих горестных мыслей тихими словами Архимага.
Но, несмотря на упомянутое зелье, отец вдруг пошевелился и приоткрыл глаза:
– Мальчик мой… ты приехал… – прошелестели едва слышимые слова, а между покрасневшими веками блеснули слезы.
Вик не выдержал – плюнул на все условности и рванул с кресла. Уже в следующее мгновение он оказался возле кровати, опустился на колени и взял руку отца в свои.
– Я здесь отец,– ответил он, при этом стараясь не всхлипнуть, как ребенок.
– Я так ждал тебя… – едва слышно произнес тот и, видимо сразу после этих слов, все-таки провалился в сон – глаза его закрылись, а рот,
Сзади подошел маг и потянул Вика за локоть:
– Пойдем в другую комнату, поговорим, – и направился к двери.
Принц заставил себя выпустить руку отца. Она, рука эта, которая была не крепкая и сильная, как он помнил, а хрупкая и слабая, безвольно выскользнула из ладоней сына, заставив того еще раз содрогнуться от осознания ужасной перемены, произошедшей с родным человеком.
Двигаясь вслед за Владиусом, Вик старался выдернуть себя из тумана дурного сна, которым ему стало казаться все происходящее с той минуты, как брат произнес первые слова о болезни отца. Для разговора с Архимагом нужна была ясная голова, а не тот горшок с холодным киселем, который сейчас он ощущал на своих плечах вместо нее.
Маг, видимо чувствуя состояние принца, первым делом, когда они вошли в соседнюю комнату, заставил выпить его бокал вина с добавленным туда каким-то порошком. И хотя осевшее густым осадком зелье испортило благородный вкус, но дело свое сделало. Только успев сглотнуть мерзкую гущу, Вик почувствовал, как мысли его перестают жаться по углам в холодеющей оторопи, а начинают двигаться гладко и спокойно.
И тут же мозаика сложилась…
Осколки воспоминаний, фрагменты того, что он увидел по прибытии, кое-какие собственные, неясные до этого мгновения, ощущения, сложились в целостную картину происходящего:
– Это не болезнь, обычная человеческая, да? Это опять магия того чернокнижника, что убил маму? – спросил Вик Архимага.
– Да… – сокрушенно ответил тот.
– Почему ты не уберег его?! – все чувства Виктора, обуревавшие его в эту минуту: горе и страх, отчаяние и паника, были готовы вылиться в злость на Архимага и возложить всю вину за случившееся на него.
– Да-а! В этот раз я не смог! – воскликнул тот, и принц почувствовал, что боль терзает его не в меньшей, а может даже и в гораздо большей степени, чем самого Вика, множась на чувство вины и невозможность изменить прошлое.
Это неподдельное горе, прозвучавшее в голосе Владиуса, немного охладило злобу, разгоревшуюся внутри Вика, и заставило его более трезво смотреть на вещи.
А как иначе мог относиться к своей роковой ошибке Архимаг королевства? Кроме того, что он был главным защитником интересов Правящей Семьи, он и сам был членом ее по своему рождению.
Вскоре, после воцарения Первых человеческих королей на землях эльфов, в Семьях перестали рождаться дети, поголовно наделенные магией. И тогда было решено учредить должность Архимага, в обязанности которого входило оберегать и Семью, и королевство от потрясений. И естественно, что новая сложившаяся традиция предписывала назначать на нее волшебника с королевской кровью – из тех детей, что все-таки были одарены магией.
Может быть, только благодаря Верховным Магам, во времена Смут и смогли выжить прямые потомки Первых королей…