Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону
Шрифт:
– Виктор, ты взрослый мужик, а до сих пор все меряешь черным и белым, как подросток! Мой сан в большей мере предопределен государственной необходимостью, а не моими предпочтениями. Что ты мыслишь, как дремучий крестьянин! Ты же знаешь, на самом деле нет ни Светлого, ни Темного – есть только один Создатель и он многолик! И это, кстати, одна из моих главных задач, завещанных мне отцом – наконец-то донести данную концепцию до народа. А чтоб тебе было легче, напомню уроки истории, которые ты, видимо спьяну, подзабыл: в те времена, когда люди только отказались от эльфийского Многоликого
Вик слушал брата, а голова его никла – он на самом деле почувствовал себя дремучим и малограмотным крестьянином, который ни истории не знает, ни книг не читает, а слушает только своего приходского настоятеля, который родом из соседней деревни и образованностью тоже не блещет.
В этот момент они въехали во двор замка, и Рой кинул в его сторону, заканчивая разговор:
– Поговорим после, когда ты обдумаешь то, что уже услышал. А глядя на тебя, чувствуется, что процесс уже пошел!
К прерванному разговору они вернулись значительно позже – когда уж поели с дороги и сходили в бани, а эта радость Вику, проведшему ночь в логове зверя, была просто необходима, и под начинающий холодать вечерний ветерок, расположились на балконе с видом на озеро.
Рой сидел и курил длинную изогнутую заморскую трубку. Эта его привычка была внове для младшего принца, и он с интересом наблюдал, как брат подносит ко рту костяной мундштук и глотает дым, а потом… выпускает его обратно, становясь похожим на дракона из его снов.
– Ну что, готов к серьезной беседе? – вдруг неожиданно заговорил тот, отчего не ожидающий этого сонный, разморенный баней Вик, даже вздрогнул.
– Ты все-таки хочешь продолжить тот разговор о своих любовницах, якобы позволенных тебе по каким-то старым правилам? Ты, конечно, как всегда, решать будешь сам, но, знаешь ли, подобное называется лицемерием! Со времен Большой Битвы прошло уже более трех тысяч зим и люди давно забыли о стародавних устоях. А веру эльфов, гномов и оборотней в Многоликого считают чуть ли не еретической! – чувствуя правоту своего довода, с нажимом ответил Вик. Хотя в тот раз Рой и смог его сбить с панталыку, заставив сомневаться в собственных суждениях, но он тоже не лыком шит, и какое-то понимание об истории и человеческих отношениях имеет!
– В чем-то ты прав! – так же эмоционально отозвался брат. Отчего младший принц, было, почувствовал себя удовлетворенным и, в кои-то веки, более разумным, чем Рой. Редкое ощущение! Но старший и сейчас не дал ему возможности насладиться превосходством:
– Но, видишь ли, люди, по сути своей, вообще склонны к лицемерию! И маленькие грехи других, если они не лезут на глаза, предпочитают не замечать. Тем более, если человек, имеющий их, богат, знатен и могущественен. Потому что задевать такого – себе дороже, а собственные маленькие радости: пожрать, выпить и потрахаться – всегда ближе к телу.
– Ну, ты уж совсем плохого мнения о людях! – протянул Вик, обиженный на то, что брат, хоть и грубовато, но достаточно верно указал ему на истинную природу людского лицемерия.
– Что
– Ну, если честно, на мой взгляд, они в чем-то правы… только ты-то здесь причем?! – недоуменно воззрился на него Вик. – Это теперь проблема Рича – учить чему народ или так пока оставить. Вот и отец в свои последние дни об этом много говорил… волновался… а зачем? – на последних словах младший принц отвел взгляд, боясь, что брат увидит в них проступившую слезу.
Но тот, не дав впасть Вику в тоску и не пожелав замечать повлажневших глаз, резко прикрикнул на него:
– Хватит жалобиться, соберись, ты все-таки, принц! У нас проблемы. И не только в Эльмерии, а повсеместно – во всех человеческих королевствах. И как раз, именно из-за того что этот самый народ дальше своего носа и малых радостей ничего видеть не желает. Привыкли все решения на откуп господам и священникам оставлять, а сами, как стадо, идут, куда кнут пастуха направит, лишь бы сладкий кусок и мягкую постель не отобрали!
– Да так вроде всегда было… – продолжал недоумевать Вик, теперь вообще не понимая, куда братец клонит.
– Вик! Соображай быстрее! Ты сам что сказал? Что в народе давно уже гномов, оборотней и эльфов за иноверцев считают! Но ведь они, веруя в Многоликого, изначально все его стороны принимают, а заодно и то, что каждый Его Лик имеет отражение в Созданиях Его. А вот люди это понимание давно изжили!..
– И что?.. – тряхнул Вик головой, с трудом продираясь сквозь теологические доводы брата.
– А то, что спустя тысячезимия, в сознании людском теперь и Темный, и Светлый – не крайние Лики одного Многоликого, а противоположности полные, отдельные Один от Другого! При этом к нашим дням культ Темного почти совсем утерял свои позиции! Вот скажи мне, братец, ты недавно проехал почти полстраны, добираясь до столицы, много ты видел храмов Темного? – спросил Рой, при этом, пристально глядя на него.
– Не-ет, только маленький древний храм в одной из деревень недалеко от Ястребиного Утеса и Главный, на храмовом холме уже в Эльмере…
– И что ты об этом думаешь?
– Да ничего… хочется людям верить в одного Светлого – пусть верят. В чем проблема?!
Рой на это покачал головой, а взгляд его, устремленный на брата, приобрел странное выражение – снисхождение приправленное горечью:
– А ты не забыл, случаем, от кого сам-то происходишь?! И весь наш род… и, в какой-то мере, вся знать… и соответственно все маги?! М-м?
– От Темного… – ответил Вик. Попутно чувствуя подвох в вопросе, но никак не ухватывая, в чем его суть.