Сага о Скэйте
Шрифт:
Группа сидела на берегу озерка, на сухой земле с обильной растительностью. По другую сторону была широкая мирная равнина, ярко освещенная солнцем.
Долгое время они молчали: каждого занимали свои собственные мысли. Присоединившийся Педралон был в своей национальной одежде — пестрой шелковой мантии, но у него в сумке лежала его туника Красного Бендсмена и жезл. Одежда Сангалейн немного запачкалась. Лицо ее побледнело и осунулось. Старк подумал, что она испугана. Ничего удивительного — она сделала громадный шаг в неизвестность.
— Ты можешь еще передумать,— сказал он.
Она взглянула на него и отрицательно покачала
Старк улыбнулся:
— Желаю тебе удачи.
— Пожелай ее всем нам,— сказал Педралон с неожиданной горячностью.
— Разве ты сомневаешься в успехе?
— Я сомневаюсь в каждом шаге на этой дороге. Я живу сомнениями. Если бы можно было действовать по-другому... Я сказал тебе, что ненавижу тебя, Старк. Поверишь и поймешь ли ты, если я скажу, что себя я ненавижу еще больше?
— Понимаю...
— Я не смог заставить их выслушать себя. А ведь они все тут, перед глазами! Холод с каждым годом все больше распространяется с севера на юг, гоня перед собой дикие народы. Земля сужается, а тем, что остается, надо кормить все больше и больше ртов. Они и сами знают, что произойдет, если они будут запрещать эмиграцию.
— Они знают. Неизбежная резня их не беспокоит. И они будут править всегда, как после Великого Переселения.
— Тогда мы сделали много добра,— сказал Педралон,— Мы были стабилизирующим звеном. Мы победили безумие.
Старк не стал спорить.
— Мой собственный народ тоже не понимает,— продолжал Педралон,— он думает, что его храмы, священные реки и белые города останутся стоять вечно. Он думает, что оголодавшие волки никогда не бросятся на него. Я злюсь на свой народ. Но я люблю его.
Спокойный воздух наполнился ревом.
Сангалейн подняла глаза и испуганно прижала руку к губам.
Потемневшее небо окрасилось бледным пламенем и гремело. Внезапный ветер согнул тонкие ветви деревьев.
На равнине приземлился корабль Пенквара.
Когда взошла первая из Трех Леди, Старк уже был в планетарной «стрекозе». Он собирался искать Тачвара и собак...
Глава 24
Новейшая технология имеет свои достоинства. Старк с удовольствием смотрел, как под ним бегут километры при свете Трех Леди. К тому же он пробегал эти километры в весьма комфортабельных условиях.
«Стрекоза» была далеко не новая, и Пенквар явно не был фанатиком блеска и полировки. На ней ничего не блестело, даже лазерная пушка впереди. Но шум моторов был нормальным, роторы быстро крутились в девственном небе Скэйта. «Стрекозы» были почти немедленно запрещены Бендсменами, частично для того, чтобы помешать инопланетянам забираться слишком далеко, а частично потому, что некоторые экипажи приземлялись неудачно. Был случай, когда маленькие Сестры Солнца захватили группу в своих горах и принесли в жертву, распевая гимн солнцу. Дикие банды съели экипаж второй «стрекозы», а третья, желая изучить развалины в ста километрах от Скэга, стала пищей Детей Моря. Большинство инопланетян удовлетворялось торговлей в Скэге.
Пилот был энергичным человеком с выпуклыми челюстями, с голубоватой кожей и удлиненными чертами лица незнакомой Старку расы. В правой ноздре он носил золотое украшение в форме насекомого.
А Старк думал, что командир-пилот не соответствует его представлению о капитане торгового звездного корабля. Ему не понравился Пенквар: он слишком напоминал акулу, особенно когда смеялся, а смеялся он часто и только одним ртом. Он не взял бы Пенквара в щитоносцы в сражении, которое еще не выиграно. Силы, движущие этим человеком, были подчеркнуто корыстными. За это Старк его не порицал — если он выполнит свои обязательства. Пенквар производил на Старка впечатление человека, который заботится исключительно о себе. А это и некоторые характеристики его корабля «Аркешти» заставляли предполагать, что Пенквар был из тех капитанов, чьи торговые дела мало чем отличались от пиратства. Но в конце концов это был корабль Пенквара, и приходилось этот факт принимать, как принимал Педралон...
«Стрекоза» покрыла нужное расстояние удивительно быстро. Старк увидел дороги паломников, почти пустые этой ночью, и свет Джер Дарода вдали на равнине. Он сделал знак, и пилот пошел по длинной дуге к западу, летя почти над самыми деревьями. В лесу были следы. Некоторые вели к проходам в горах, и по ним еще шли банды бродяг, направляясь в Ирнан. Когда «стрекоза» пролетела над ними, они опрометью кинулись под защиту деревьев.
«Стрекоза» перелетела через гребень обрыва и планировала, танцуя, как живое насекомое.
— Куда? — спросил человек с голубой кожей. Старк повернулся, чтобы посмотреть на Джер Дарод и на дороги. Свет Трех Леди был нежным, прекрасным и обманчивым.
— Летим дальше.
«Стрекоза» пролетела еще метров триста.
— Еще дальше.
Пилигримы на ближайшей дороге — маленькие рассыпанные точки — остановились, испуганные странным звуком с небес.
— Там,—сказал Старк.
«Стрекоза» приземлилась.
— Сейчас взлетишь,— сказал Старк,— и следи, чтобы отряды Бендсменов не приблизились сюда.
Он открыл дверцу, выскочил и бросился через кустарник. В это время «стрекоза» снова поднялась вверх.
Найти тропинку, по которой он спустился с обрыва, было делом нескольких минут. Он поднялся, прикинув, что долина, где он оставил Тачвара, примерно метрах в двухстах направо. Настойчивый шум мотора время от времени терзал тишину. Под деревьями лежали густые тени.
Вдруг в его голове громко прозвучал голос Джерда:
Опасностъ, Н’Чака!
Сквозь гул мотора он почувствовал что-то еще. Почувствовал быстрое, точное движение и отскочил в сторону.
Но было уже поздно, кинжал сделал свое дело: правое плечо Старка парализовала боль. Если бы он вовремя не увернулся, кинжал пронзил бы его сердце или горло. Он увидел блеск инкрустированной драгоценными камнями рукоятки, схватил ее и выдернул. Брызнула горячая кровь, заливая рукав. В кустарнике слышался страшный шум, ломались ветки, раздавались рыдания, лай стаи. Держа кинжал в левой руке, он вернулся на тропинку.
Два человека катались по земле в агонии страха. На них были черные плащи, и, когда Старк откинул капюшоны, он увидел лица Фенна и Федрика. Их вытаращенные в панике глаза смотрели на него.