Сага о Тимофееве (сборник)
Шрифт:
– Только правой рукой! Иначе получишь параметры человека, брак с которым тебе наглухо противопоказан.
– А можно мне? – азартно спросила Света.
– Тебе? – Тимофеев непонимающе замигал. – Зачем? Я же и так здесь!
Света притихла, оценив всю опасность такого эксперимента.
– Этим ты меня не спасешь, – уныло сказал Фомин. – Нужна мне какая-то там незнакомая суженая… Ну, сыщешь ты мне кандидатуру, допустим. А сердцу-то как приказать?
– Не надо суесловия! – запротестовал Тимофеев. – Потом обсудим детали. Ты только не брыкайся, а делай
Фомин тягостно вздохнул. Ему очень хотелось повернуться и уйти в сумерки, чтобы там в одиночестве погрузиться в сладкую боль воспоминаний. Но ему стыдно было обижать друзей, которым оказалась так небезразлична его холостяцкая судьба. Да и до сумерек было еще далеко.
– Хорошо, – сказал он. – Будь по-вашему. Но учти, Тимофеич, это ничего не изменит.
Он подошел к амуроскопу, набрал дату и наложил широкую ладонь на корпус детектора, еще утром бывшего тривиальной кофемолкой. Прикрыв глаза, он беззвучно шевелил губами. И все эти десять томительных секунд Тимофеев и Света не дышали.
Что-то щелкнуло, и на табло прибора засветились буковки. Фомин присмотрелся. На его лице проступила печальная улыбка.
– Ну же! – не вытерпел Тимофеев. – Читай вслух!
– Софи Лорен, – произнес Фомин. – Год рождения… ну, в общем, она почти вдвое меня старше. Место проживания в данный момент… Сознайся, Тимофеич, что на этот раз ты как Орфиреус какой… Знаешь, кто это?
– Нет, – притворился Тимофеев.
– Иоганн Элиас Орфиреус, тоже – механик и народный умелец. Вернее, корчил из себя такового. Он в восемнадцатом веке пылил окружающим мозги своим вечным двигателем. А ты решил надраить мне клотик амуроскопом.
– Коля! – застонал Тимофеев. – Это даже обидно! Я никогда никого не обманывал! И даже вечный двигатель у меня настоящий! Принцип действия амуроскопа прост до смешного. Фиксируем твою биологическую структуру вкупе с моральным содержанием…
– Структуру, структуру, – проворчала Света. – Сказал бы уж проще: душу!
– …а затем зондируем указанный период времени в поисках подходящих тебе по темпераменту, духовным запросам и прочим критериям аналогичных структур…
– Вот уж дудки! – вмешалась девушка Света. – Какие такие критерии могут объединять буржуазную кинодиву и нашего советского Колю Фомина?!
– Нам ли об этом судить? – развел руками Тимофеев. – Поговорить бы с ней, конечно… Быть может, она всегда мечтала заняться историей, и недоставало ей в жизни надежного мужского плеча!
– Спасибо, Тимофеич, – понуро сказал Фомин. – Развеселил ты меня. Интересная получилась игрушка. Ну, я пошел.
– Куда?! – Тимофеев поймал его за рукав. – Не подходит Софи Лорен? Нажимаешь красную кнопку «отказ» и топаешь дальше.
Фомин с обреченным видом подчинился.
– Вот еще появилось, – заметил он. – Зовут ее Куку Ле Мбе Нга Нго… тут еще много написано. Сейчас ей восемнадцать, проживает в республике Берег Слоновой Кости. Негритяночка, надо полагать. И примечание: замужем, шестеро детей. Шустрая девчонка… А внизу какие-то цифры непонятные.
– Это
– Понятно. У Софи Лорен было семьдесят восемь, а у этой Куку – девяносто. Да только опоздал я к ней… Жму «отказ».
– Что мы все за границей ищем? – проговорила Света. – Нельзя ли поближе?
– Я уже упоминал, что это непростой прибор, – сказал Тимофеев горделиво. – Там есть верньер ограничения области зондирования. Сейчас он стоит на бесконечности. Если же установить его на соответствующее деление…
– На две тысячи километров, – произнес Фомин и в очередной раз вздохнул. – Ну. поехали дальше… Амиранишвили Мзия Ушангиевна, – он не удержался и хихикнул. – Сто семнадцать лет, девяносто три процента. А ограничения по возрасту ты не предусмотрел?
– Нет, – сказал Тимофеев нетерпеливо. – А разве такое ограничение бывает?.. Пропускаем. Ты продолжай, не тяни.
– Я и не тяну. Я уж два раза по десять сосчитал.
– И ничего не высвечивается?
– Ничего, – подтвердил Фомин и убрал руку с детектора.
Тимофеев подскочил к амуроскопу, пощелкал тумблерами, даже встряхнул конструкцию несколько раз.
– Как же так… – пробормотал он с досадой. – Что же ты, Коля, у нас такой особенный?
– Каждый человек – это целый мир, – заявила Света. – Отпечатки пальцев – и те не повторяются, а ты хочешь человеческую душу повторить.
– Да она и не должна повторяться, – оправдывался Тимофеев. – Необходимо взаимное дополнение, способствующее достижению совершенства.
– Туманно все это, – сказал Фомин. – Хотя и сильно похоже на правду. Нет его здесь, моего дополнения до совершенства. Не родилось оно еще. Эх… – И он снова двинулся к выходу.
– Николай, сядь! – рассердился Тимофеев. – Что ты мельтешишь? Я же не кончил.
– А что еще будет? – спросила Света.
– В данный момент амуроскоп работал в пределах заранее установленной даты. Но есть еще и режим свободного поиска в произвольном интервале времени. И если ты, Коля, полагаешь, что в будущем тебе найдется суженая, то я могу это проверить.
– Можешь, – согласился Фомин. – С тебя станется. Но что это тебе даст?
– Не мне, а тебе, – раздельно произнес Тимофеев, глядя ему в глаза. – Я тебе обещаю. Я тебе при Свете клянусь. Если амуроскоп выловит ее… ты знаешь кого… я всмятку разобьюсь, я такое совершу, чего никогда не делал, прыгну выше головы. Но вы встретитесь еще раз. Ты веришь мне?
Фомин встал. Минута была торжественная, и девушка Света, хотя и не понимала ровным счетом ничего, тоже поднялась. Она тихо сгорала от любопытства.
– Я верю тебе, Тимофеич, – сказал Фомин. – Ты сделаешь.
– Итак, я убираю текущую дату, – прокомментировал свои действия Тимофеев. – Устанавливаю границу поиска. Пусть это будет, ну скажем, – он хитро поглядел на подобравшегося Фомина, – две тысячи девятьсот девяносто девятый год.
– А почему не больше? – запротестовала Света.