Сага о Йёсте Берлинге (другой перевод)

Лагерлеф Сельма Оттилия Ловиса

Она так была поглощена гитарой и воспоминаниями, что не заметила, как к домику фру Муреус подкатил экипаж. В экипаже сидела графиня Мэрта и с интересом разглядывала мамзель Мари, которая сидела у окна с гитарой в руках и, устремив глаза к небу, пела старинные любовные романсы.

Графиня Мэрта вышла из экипажа и вошла в дом, где работали за пяльцами прилежные девушки. Графиня не была высокомерной: ветер революции вдохнул и в ее легкие свежее дыхание эпохи.

Ну и что с того, что она урожденная графиня, бывало говорила она; во всяком случае, она желала жить так, как ей нравится. Ей было одинаково весело и на крестьянской свадьбе и на придворном балу. Она

разыгрывала комедии перед своими служанками, когда под рукой не оказывалось других зрителей. В любом обществе, где бы ни появлялась графиня, своей красотой и бьющей через край жизнерадостностью она всюду приносила веселье.

Она заказала фру Муреус одеяло и похвалила девушек за прилежание. Затем она осмотрела садик и рассказала о своих дорожных приключениях. Под конец она даже решилась подняться по крутой и узкой лестнице на чердак и навестила мамзель Мари в ее мансарде.

Здесь она окончательно покорила сердце маленькой одинокой мамзель блеском своих черных глаз и очаровала ее своим мелодичным голосом.

Она накупила у нее гардин и скатертей. Конечно, в Борге ей было не обойтись без гардин и скатертей, сотканных руками мамзель Мари.

Потом графиня взяла гитару и спела ей о радости, счастье и любви. Она рассказала мамзель Мари так много интересных историй, что та сразу почувствовала себя перенесенной в водоворот событий веселого, шумного света. Графиня смеялась так заразительно, что замерзшие птицы защебетали, а лицо ее, которое теперь едва ли можно было назвать красивым, потому что кожа была испорчена косметикой, а рот окружали складки, говорившие о грубой чувственности, — это лицо показалось мамзель Мари таким прекрасным; она даже удивилась, как могло исчезнуть его отражение в маленьком зеркальце, после того как ему однажды удалось отразить эти черты на своей гладкой поверхности.

На прощание графиня Мэрта поцеловала мамзель Мари и просила ее заезжать в Борг.

В сердце у мамзель Мари было так же пусто, как в гнезде ласточки на рождество. Она была свободна, но тосковала по оковам, как тоскует раб, получивший свободу на склоне лет.

И вот для мамзель Мари снова наступила пора радости и печали, — но не надолго, всего только на восемь дней.

Графиня беспрестанно возила ее с собой в Борг. Она разыгрывала перед ней комедии и рассказывала о своих поклонниках, а мамзель Мари смеялась так, как никогда еще не смеялась. Они сделались лучшими друзьями. Вскоре графиня уже знала о молодом органном мастере все, вплоть до сцены прощания. В сумерках она усаживала мамзель Мари у окна в маленькой голубой гостиной, давала ей гитару и просила спеть какой-нибудь романс. Графиня сидела и смотрела на высохшую тощую фигуру старой девы, на ее маленькую безобразную голову, вырисовывающуюся на фоне алой вечерней зари, и говорила, что бедная мамзель похожа на томящуюся в любовных муках юную деву, заключенную в замке. В романсах, которые пела мамзель Мари, говорилось о нежных пастушках и жестоких пастушках, а голосок ее был таким пискливым и визгливым, что нетрудно понять, какое наслаждение доставляла графине эта комедия.

Однажды в Борг приехали гости: это случалось часто, когда домой приезжала мать графа. По обыкновению, было весело. Народу, однако, собралось немного. Были приглашены лишь ближайшие соседи.

Столовая находилась в нижнем этаже, и после ужина гости не пошли наверх, а расположились в комнатах графини Мэрты, которые также находились внизу. Тут графиня взяла гитару у мамзель Мари и стала развлекать общество пением. Графиня Мэрта была большой насмешницей и умела передразнивать кого угодно. И

вот ей пришло в голову скопировать мамзель Мари. Она устремила глаза к небу и запела тоненьким, пискливым детским голосом.

— О, прошу вас, графиня, не надо! — просила мамзель Мари.

Но графиню это только забавляло, и большинство гостей не могло удержаться от смеха, хотя им было жаль бедную мамзель Мари.

Графиня захватила целую пригоршню сухих розовых лепестков из цветочного горшка, с трагическим видом подошла к мамзель Мари и запела:

Ты нас покидаешь, но дружеский зов В душе твоей пусть не смолкает. И знай: средь вермландских полей и лесов Друг верный тебя ожидает.

Затем она бросила розовые лепестки на голову мамзель Мари. Все гости рассмеялись, а мамзель Мари пришла в ярость. У нее был такой вид, словно она вот-вот выцарапает графине глаза.

— Ты злая женщина, Мэрта Дона, — сказала она. — Ни одна порядочная женщина не должна водить дружбу с тобой.

Графиня Мэрта тоже рассердилась.

— Вон отсюда, мамзель! — закричала она. — Хватит с меня твоих чудачеств.

— Да, я уйду, — сказала мамзель Мари, — но раньше я должна получить деньги за мои скатерти и гардины, которые ты тут развесила.

— Эти старые тряпки? — закричала графиня. — И ты хочешь, чтобы я заплатила тебе за всю эту дрянь? Забирай их с собой! Видеть их больше не желаю! Сейчас же забирай их с собой!

И графиня, не помня себя от ярости, стала срывать скатерти и гардины и швырять в мамзель Мари.

На следующий день молодая графиня попросила свою свекровь помириться с мамзель Мари, но графиня и слышать этого не хотела. Мамзель Мари просто надоела ей.

Тогда графиня Элисабет сама поехала к мамзель Мари, скупила все ее гардины и развесила их на своей половине по всему верхнему этажу. После этого мамзель Мари почувствовала, что честь ее восстановлена.

Графиня Мэрта долго подшучивала над своей невесткой за ее странную любовь к домотканым гардинам и скатертям. Она умела затаить в себе злобу, сохраняя ее годами. Она была сильной натурой.

Глава четырнадцатая

КУЗЕН КРИСТОФФЕР

Среди обитателей кавалерского флигеля жил один старый орел. Он всегда сидел, нахохлившись, в углу у камина и следил за тем, чтобы не погас огонь. Был он взъерошен и сед. Его маленькая голова с крючковатым носом и потухшими глазами уныло покачивалась на длинной шее, торчавшей из лохматого воротника шубы. Старый орел ходил в шубе и зимой и летом.

В прошлом он принадлежал к той кучке авантюристов, которые со своим великим императором [21] носились по всей Европе; но как его звали и какой титул он носил, никто этого не мог бы сказать. В Вермланде знали только, что он принимал участие в прошлой войне, отличился в нескольких крупных сражениях, а после 1815 года ему пришлось спешно покинуть пределы своего неблагодарного отечества. Он нашел покровительство у шведского кронпринца, и тот посоветовал ему исчезнуть в далеком Вермланде. Таковы были времена, что тот, чье имя еще совсем недавно повергало в трепет весь мир, теперь мечтал, чтобы о нем забыли.

21.

Имеется в виду император Наполеон I.