Сага о Йёсте Берлинге (другой перевод)
Шрифт:
— В то время он был еще молод, — продолжала Анна. — Жажда жизни вновь охватила его. Он обладал красноречием и горячим, легко воспламеняющимся сердцем.
И вот наступил вечер, когда он признался Эббе Дона в своей любви. Она ничего не ответила ему на это и лишь рассказала о своих беседах с бабушкой зимними вечерами и поведала ему о своих мечтах. Затем она взяла с него клятву: она заставила его поклясться, что он будет проповедовать слово божие, что он будет одним из предвестников господних, чтобы ускорить его
Что ему оставалось делать? Он был отрешенным пастором, и путь, на который она звала его, был ему совершенно недоступен. Но он не решился сказать ей правду, у него не хватало духу огорчить это милое дитя, которое он любил. Он обещал ей все, о чем она просила.
О будущем они много не говорили. Было ясно, что наступит день, когда она станет его женой. Их любовь была без поцелуев и ласк. Он едва осмеливался подходить к ней. Она была нежной, как цветок. Но ее карие глаза иногда поднимались от земли и искали его глаза. В лунные вечера, когда они сидели на веранде, она вплотную придвигалась к нему, и тогда он незаметно целовал ее волосы.
Вина его состояла в том, что он забыл и о прошлом и о будущем. Он еще мог забыть, что он беден и ничтожен, но он всегда должен был помнить о том, что наступит день, когда в душе ее любовь восстанет против любви, земля против неба, и тогда ей придется выбирать между ним и венценосным повелителем тысячелетнего царствия. Она была не из тех, кто в силах выдержать такую борьбу.
Прошло лето, затем осень и зима. Когда наступила весна и начал таять снег, Эбба Дона заболела. В ту пору была распутица, вздулись ручьи, лед на озере стал ненадежен, по дорогам нельзя был проехать ни на санях, ни на колесах.
Графиня Мэрта приказала ехать за врачом в Карльстад; ближе ни одного врача не было. Но напрасно она приказывала. Ни просьбами, ни угрозами не могла она заставить своих слуг отправиться в путь. Напрасно она валялась в ногах перед кучером. Она так боялась за жизнь своей дочери, что у нее начались судороги и конвульсии. Графиня Марта необузданно проявляла и радость и горе.
Эбба Дона лежала с воспалением легких, и жизни ее угрожала опасность, но привезти врача не было никакой возможности.
И тогда в Карльстад решил ехать домашний учитель. Отважиться на такую поездку в распутицу означало поставить свою жизнь на карту, но он поехал. Он ехал по вздувшемуся льду и пробирался через полыньи, ему приходилось то вырубать для лошади ступеньки во льду, то вытаскивать ее из непролазной грязи. Говорят, что доктор отказался ехать, но учитель с пистолетом в руках заставил его отправиться с ним.
Когда он вернулся, графиня была готова броситься ему в ноги. «Берите все! — сказала она. — Скажите, чего вы желаете: мою дочь, мои имения, мои деньги?» — «Вашу дочь», — отвечал учитель.
Анна Шернхек вдруг замолчала.
— Ну а дальше, дальше
— Дальше, пожалуй, не стоит рассказывать, — отвечала Анна.
Она была одной из тех, кто постоянно живет под гнетом сомнений; они преследовали ее уже целую неделю. Она и сама не знала, чего хочет. То, что совсем недавно представлялось ей справедливым, теперь казалось совсем иным. Теперь она жалела, что вообще начала рассказывать эту историю.
— Уж не потешаешься ли ты надо мной, Анна? Разве ты не понимаешь, что мне необходимо услышать конец этой истории?
— Рассказывать больше почти что не о чем. Для юной Эббы Дона наступил период борьбы. Любовь восстала против любви, земля против неба.
Графиня Мэрта рассказала ей о смелой поездке, которую молодой человек совершил ради нее, и сказала, что в награду она обещала ему ее руку.
Юная Эбба к этому времени уже настолько оправилась, что лежала одетая на диване. Она лежала без сил, очень бледная, и была молчаливее, чем обычно.
Когда она услышала эти слова, она укоризненно взглянула на мать своими карими глазами и сказала:
— Мама, ты отдала меня отрешенному пастору, тому, кто пренебрег своим правом быть слугой божиим, тому, кто был вором и нищим?
— Но, дитя, кто рассказал тебе это? Я думала, что ты ничего не знаешь.
— Я случайно узнала. Я слышала, как твои гости говорили о нем в тот самый день, когда я заболела.
— Да, дитя. Но подумай, он ведь спас твою жизнь!
— Я знаю только то, что он обманул меня; он не должен был скрывать от меня, кто он такой.
— Но он говорит, что ты любишь его.
— Да, я любила его. Но я не могу больше любить того, кто обманул меня.
— В чем же он тебя обманул?
— Тебе, мама, этого не понять.
Она не хотела рассказывать матери про свои мечты о тысячелетнем царствии, осуществить которые обещал ей помочь ее любимый.
— Эбба, — сказала графиня, — если ты его любишь, незачем спрашивать, кто он такой, чтобы выйти за него замуж. Муж графини Дона будет достаточно богат и могуществен, чтобы ему простили грехи его молодости.
— Меня не интересуют грехи его молодости, мама, но я не выйду за него замуж потому, что он никогда не сможет стать тем, кем я хотела бы его видеть.
— Пойми, Эбба, я дала ему слово!
Девушка побледнела как смерть.
— Мама, если ты заставишь меня выйти за него замуж, ты разлучишь меня с богом.
— Но я решила устроить твое счастье. Я уверена, что ты будешь счастлива с ним. Ты уже и так сделала из него почти святого. Я решила пренебречь нашей знатностью и забыть, что он был беден и презираем, чтобы дать тебе случай помочь ему исправиться. Я чувствую, что я поступаю правильно. Ты знаешь, как я презираю старые предрассудки.