Сахарные барашки
Шрифт:
Уезжая учиться в город, я со слезами на глазах простился с Симукасом и березой.
Теперь я лежу в траве и вспоминаю прошлое. Сердце начинает биться сильнее: я представляю себе, что через несколько часов увижу друзей детства и лучшего из них — Симукаса.
Ах, дети, дети! Ведь и наша юность была такой же радостной, и с нами случалось много странных происшествий, и мы плакали горючими слезами из-за каждой неудачи и обиды. А когда нам удавалось вспугнуть птицу или найти первую созревшую ягоду, леса и луга звенели от нашего смеха.
Я отчетливо
Если со своей высоты Симукас замечал направлявшуюся в огород Предводительницу, он сердито окликал ее по-польски: «Предводительница! Стой!»
Предводительницей Симукас прозвал корову за то, что она всегда первая стремилась в запрещенные места, а за ней увязывалось и все стадо. Симукас думал, что скотина лучше понимает, если говоришь с ней по-польски. Так ведь поступал и дядя Каспарас, когда разговаривал с лошадью. От него Симукас и перенял несколько польских слов.
Предводительница останавливается на минутку, прислушивается к голосу своего пастушка, но тотчас же вытягивает шею и опять гордо шагает по направлению к огороду. За ней тянутся телята, овцы, гуси. Последним ковыляет хромой барашек. Симукас, видя, что Предводительница и не думает его слушаться, выкрикивает ей вслед весь свой запас бранных слов. Корова и сама понимает, что поступает нехорошо. Она приостанавливается, видимо размышляя, идти дальше или не идти, — она знает, что за непослушание ей попадет от Симукаса, — но овцы с телятами уже в огороде, и Предводительница, оглянувшись, кидается в густую зеленую ботву.
Симукасу нужно в один миг слететь с дерева. Он соорудил себе здесь гнездо из листьев и все свободное время просиживает в нем, словно аист, свесив вниз красные, истрескавшиеся ноги. Быстро, как юркая белка, он спускается вниз и, выломав тонкий прут, бежит за стадом.
Спокойное время для Симукаса наступает только тогда, когда Предводительница наедается досыта. Поэтому он не жалеет труда, чтобы наполнить ее большое, отвисшее брюхо. Он пропалывает для нее огородные грядки, носит с ярового поля огромные охапки сурепки. Предводительница пожирает все, но ей мало этого.
— И куда в тебя столько лезет! — в сердцах говорит Симукас корове, которая, облизываясь, ходит за ним по пятам.
Но она только и смотрит, как бы снова пробраться в огород. Симукас решает отомстить ей. Он гонит стадо не в обход, а напрямик, кратчайшим путем. Кажется, теперь Предводительнице не удастся попастись, но она и тут находит выход: она еле ступает, делая самые мелкие шажки.
Наконец Предводительница насытилась и укладывается на траву. Телята, овцы, даже гуси следуют ее примеру, и все устраиваются вокруг нее.
Симукас теперь свободен, он опять карабкается
Увидит дядю Каспараса и тут же складывает про него песню:
Дядя Каспарас, ради смеху Не принес ли ты орехов?— Ну, ну! — отзывается Каспарас, останавливается и, задрав голову, старается определить, с какого дерева доносится голос. — Вывалишься еще, как вороненок из гнезда, тогда не до орехов будет…
— А чего мне падать! Я крыльями хлоп-хлоп — и улечу!
Подражая птице, Симукас раскрывает полы куртки, но, поскользнувшись, еле удерживается на дереве.
— Вот будет тебе хлоп-хлоп! — смеется дядя Каспарас и, поговорив еще о чем-нибудь, пожурив пастушка, продолжает свой путь.
На лугу появляются девушки с граблями. Симукас мог бы сложить песню и про них, но сейчас ему приходит на ум другое. Когда девушки подходят ближе, на них падают одна за другой шишки, и тонкий голосок разливается по полю:
Она, Она прекрасная жена, Слушает своего господина она!Девушки хохочут и дразнят Симукаса:
— Вот еще тоже певец нашелся! Проходу не дает. А сам штаны застегнуть не умеет!
Симукас задумывается, что бы им ответить, и не успевают они отойти на несколько шагов, как их догоняет новая песня:
В Ламбурге, Магдебурге толпы крестоносцев, Готовятся они наш край разорить…Эй-эй! — кричит он вдруг, прерывая пение.
Каждой скотине Симукас придумал кличку. Маленького теленка он называет Попрыгунчиком. Это молодой и глупый теленок. Он боится оводов, и Симукасу даже в самый холодный день достаточно зажужжать, подражая оводу, осе или пчеле, как Попрыгунчик, задрав хвост, уже мчится по полю. Самого маленького барашка, с белой звездочкой на лбу, Симукас прозвал Горемыкой. Барашек как-то покалечил себе передние ноги и мог пастись, только стоя на коленях. Симукас его любит больше всех и делится с ним хлебом. Если Горемыка отстает от овечьего стада, Симукас берет барашка на руки и несет его, приговаривая:
— Ох ты, мой Горемыка! Ох ты, сиротинка моя!..
Иногда Симукас плетет венок из куриной слепоты или из васильков и надевает его барашку на рожки. Горемыка, не понимая, что с ним делают, стоит терпеливо, глядя на Симукаса добрыми глазами. Однако со временем Горемыка изловчился сбрасывать свой венок и тут же съедать это украшение.
Когда Симукас ложится где-нибудь на лугу, чтобы вздремнуть, Горемыка подходит к нему и пытается облизать его лицо.
Прохожие, заслышав пение Симукаса, останавливаются и спрашивают: