Сахарный немец
Шрифт:
Пенкин посмотрел на Иван Палыча и потянул руку за трубкой:
– Давай, Иван Палыч, соску... Садись, ребята, только, чур, не перебивать, а то всего складу сразу решите...
Уселись по нарам Морковята, Голубки, Каблуки, Абысы и безыменки-солдаты, не с нашей, значит, стороны, от кого теперь, если вспомнить, то нос, то ус рыжий в памяти остался, много нашего брата тогда согнали в одну кучу.
– Жалко,- говорит Пенкин,- печки нету: с печки слышнее, да и рассказка выходит с
Сидим, как на поседках в Чертухине, каждый трубку зарядил, али самокрутку скрутил, набил и Пенкин трубку до верху стогом, высек огниво и, потонув в табачном дыму, начал немного нараспев хитрую небыль да выдумку, которую, может быть, тут же вот в табачном дыму и придумал.
В некоем царстве,
В некоем осударстве,
Не в том конце и не в этом,
Обойди всем светом
Пятки натрешь,
Мозоли натрутишь, а где жил царь Ахламон не найдешь
И другим пути не покажешь... Только лежит эта Ахламонная земля на самом краю света,
А за краем света ничего не видно, потому что ничего нету...
На краю света никто не бывал,
Ахламонной земли никто не видал,
А кто и видал, так живым пошел, да мертвым вернулся... Не царство то,
Не осударство,
Не княжество, не королевство, а земля та - Ахламонство...
А сказка эта дальше так говорит:
Глядит царь-Ахламон на белый свет строго.
Всего у царя-Ахламона много:
Добра не прожить, парчи хоть на портянки верти, хоть попов одевай,
Золото хошь в карманы клади, хошь нищим раздавай,
Всякого одолжишь,
С головою завалишь,
А все у царя-Ахламона не умалишь:
Амбары хлебом забиты,
Подвалы вином залиты,
В деревнях сколько хошь скотины,
В городах сколько хошь народу,
И каждый за полтину,
Что тебе в угоду.
Только нет вот у царя-Ахламона во дворце молодой жены.
Живет царь-Ахламон на крутом берегу Ахламонного моря, только в том море свинья брюха не замочит.
Значит, иди по нему, кто если захочет...
Не синее это море, не зеленое,
Вода в нем очень соленая,
Ни самовар ставить, ни холодной пить,
Только можно в ней огурцы солить,
Коли может тут случиться,
Кому надо учиться да учиться,
Коли может тут глупый статься,
Пойдет в то море купаться,
На берег не вылезет, попросит, так не вытащат, штанов на берегу не найдет, рубахи не сыщет,
И ни с кого не взыщет:
Ну тут и гляди в оба: вон Ахламонный дворец стоит...
Стоит тот дворец на крутом берегу,
Сколько в нем окон сказать не могу.
Только весь
Серебром покрытый,
С хрустальным крыльцом, с алмазным карнизом,
Женьчугом весь унизан,
Янтарем украшен,
На крыше десять башен,
В кажной башне сидит царевна,
В кажной башне плачет королевна.
Руки у царевны связаны,
Губки медом намазаны,
В сафьян ножки обуты,
На груди шелка фу-ты-ну-ты...
Сыты по глотку,
Живут, значит, вот как...
Только ни одна замуж за Ахламона не хотит:
Нос от него воротит, ножкой топает, словами поносит,
Одной смерти поскорее просит...
Поглядеть на царя-Ахламона - слепой со стыда сгорит...
Нос у Ахламона, что речная коряга,
Под корягой большой сом спит,
Носом сопит.
– Ну как же - думает кажная царевна - я с ним лягу:
Зубы во рту, как горелые пни,
Повалятся, только ногой пни,
Два глаза - два омута темных: Поглядишь в них - топиться захочешь!
Ни болести у Ахламона, ни недуга,
А губы словно дерюга:
– Ну как целовать тут - думает кажная царевна,- друг друга?
...Живет так Ахламон, и жизнь ему не в радость. Выйдет на улицу злой, придет домой - злой.
Встретит кого, на поклон не ответит, в гости к себе не позовет, за стол не посадит, а на кол - любого. Встретит, имени не спросит, в сердце не заглянет:
Коли стар, так в веревку затянет,
Коли добр, так сердце ножом проткнет,
Коли молод, так в солдаты возьмет.
В солдаты возьмет, на войну поведет.
Живет так царь-Ахламон не мается,
В грехах попу не кается.
И вот стукнул ему по затылку 223-й год. Зашел к нему во дворец странник божий,
Ни с кожи,
Ни с рожи.
На человека мало похожий,
На черта, на ангела, тоже.
И говорит Ахламону прохожий:
– Уж ты царь жестокий, Ахламон Ахламонович, покидай-ка ты теплу кровать, протирай-ка кулаком свои буркалы, собирай-ка ты, Царь-Ахламон, свое Ахламонное войско да на Зазнобу-царевну войной иди,
Да за белы руки прекрасную веди:
Вот уж жена тебе в самый раз!
Осподи, помилуй нас!
Собрал Ахламон свое войско Ахламонное, идут солдаты в строю друг друга кулаками тузят. Перешло Ахламонное войско море Ахламонное, одна половина в море утопла, а другая половина на другой берег вышла: глядит, под ногами чужая земля, на глаз эта земля будто красная, на красной земле растет голубая трава, по голубой траве пасутся золотые лошади. Покрыты кони попонами шелковыми, уздечки на них серебряные, а где пастух около стада нет пастуха.