Сакура на краю вулкана

Лангрейн Виктория

Двух потрепанных дядек сорока лет привели «на убой», иначе не скажешь. Эзра наблюдал за допросом, напоминающим ему банальное избиение до полусмерти. Но никто ничего не знал. Тадеуш вывернул их нутро наизнанку, выломал кости и разбил лица, лишь бы убедиться в том, что они говорят правду. И это было страшно. Не только потому, что мужчины всего лишь выполняли свою работу, но и потому, что, все же, плохо её выполнили, заслужив такое наказание.

– Вы, ублюдки, не доглядели один сраный контейнер, а в городе теперь подыхают люди!

Больше Тадеуш не сказал ни одного слова по поводу произошедшего в ангаре.

Для такого человека, как он, наказание всегда должно было превышать преступление, чтобы больше это преступление не повторялось. Но даже с этой точки зрения он «перегнул палку», чуть не лишив жизни двух человек.

Едва ли не впервые за их многолетнее сосуществование Эзра не знал, на какой кривой кобыле подъехать к своему боссу, чтобы тот перестал извергать гневные потоки раскаленной лавы. Но ему хватило сообразительности понять, в чем основная причина извержения на этот раз. Поэтому в воскресное утро он сидел на маленькой уютной кухне в гостях у Адалины.

– Я не хочу, не хочу по ращёёооту, а йаааая по любви, по любви хочу! – сбившимся и немного хрипящим ото сна голосом попытался кто-то пропеть из-за стены. – Свободу! Ой..

Этот кто-то выплыл с рыжей, безумно пушистой головой на кухню и увидел, что к обычной публике прибавился ещё один неожиданный слушатель.

Эзра со смехом наблюдал, как соседка Адалины – Ринко – быстро и смущенно приглаживает измятую пижаму: одергивает короткие желтые шортики с изображениями щенят и поправляет тонкие бретели майки такого же цвета.

– Извиняйте, не знала, что у нас гости, - неловко пробубнила девушка, но уходить не стала.

Она задрала свою кудрявую, растрепанную голову, от чего и вздернутый нос, и точеный подбородок стали ещё острее, а затем плюхнулась на табурет.

– Я предупреждала тебя, - Элин улыбнулась и поднялась, чтобы залезть в шкафчик за чистой чашкой. – Черный, зеленый?

– Кофе! А ты - Эзра, правильно? – теперь она окончательно проснулась, и уже ничто не могло её смутить, так как природная наглость пробудилась вместе с организмом хозяйки. – Мне казалось, Элин поссорилась со своим ухажером.

– Что-нибудь об этом знаешь? – он тут же решил спросить напрямик, ведь характер рыжеволосой девушки весьма располагал к этому.

– Неа, эта засранка мне ничегошеньки не рассказывает! А в чем дело-то?

– Ринко! – недовольно воскликнула Адалина.

Оба собеседника взглянули на неё с неподдельным интересом. А она продолжила говорить с каким-то усталым и тихим спокойствием:

– Если Тадеуш не хочет рассказывать, то тайна не моя. Я не могу вам объяснить. Но знайте одно: между нами ничего нет и быть не может, мы разные.

Одна не лгала и действительно ничего не знала, а другая ничего не собиралась выдавать. Эзра сделал неутешительные выводы, но кое-что всё-таки извлек из этого непродолжительного разговора. Он видел, каким неприятным всё это представляется для Элин, и вполне мог предположить, о чем сейчас думает Тадеуш. Оставалось только выудить эти мысли наружу.

8.

Последние августовские дни выдались настолько жаркими, что задумай кто позавтракать в девять или десять часов утра и разбей при этом яйцо на асфальте, то непременно вышла бы отличная подгоревшая яичница. В полдень на

безлюдных выбеленных солнцем улицах нельзя было встретить и случайного глупого прохожего – так все боялись палящих лучей. Люди прятались в прохладе своих домов, сидели под кондиционерами и упивались ледяными струями воды.

Перед городской администрацией встал вполне себе важный вопрос: как проводить двухдневный фестиваль Золотого Колеса? Температура воздуха превышала все допустимые нормы приличия для того, чтобы празднество состоялось под открытым небом. Но такого огромного хорошо проветриваемого помещения в столь короткие сроки было просто не найти. И тогда, скрепя зубами и ругая в сердцах Вивианну (богиню этого самого Золотого Колеса), глава города дал указ сместить время комендантского часа до двух ночи. Фестиваль решили проводить только вечером, когда диск солнца должен был быть почти полностью поглощен жадным кипящим морем.

Для Элин не было никакой разницы, когда состоится фестиваль, потому что финальное представление оставалось на своем месте в любом случае. Каждый год празднества Вивианны проходили в последние августовские дни, завершая собою летние месяцы и открывая осень. В это время людей в городке становилось в два раза больше, так как приезжали не только с окрестных деревень, но и из других населенных пунктов. Фестиваль славился размахом, шумом, щедростью и своим завершением.

Традиция была такова, что каждая семья, которая много лет занимается в городке тем или иным ремеслом должна благодарить Вивианну, златовласую богиню плодородия и семейного очага, своими песнопениями. Рамки традиции давно уже стали шире, и люди не только выступали с игрой на народных инструментах и песнями, но и со своеобразными танцами, всевозможными постановками и прочей самодеятельностью. Порой, на большой деревянной сцене, установленной специально для таких представлений, происходили по-настоящему завораживающие вещи.

Как у любого громкого события, у фестиваля был главный приз: неплохая сумма денег, которую выделяла семья Моор тем, чьё выступление окажется самым фееричным и запоминающимся по решению публики и судий. Эта сумма не помешала бы отцу курносой Ринко, дела которого в этом году шли не так хорошо. Их большая семья жила на доходы от винного бизнеса, основанного ещё прапрадедом рыжеволосой девушки, но последнее время виноградники по неизвестной никому причине стали приходить в негодность. Отец прилагал просто титанические усилия, чтобы привести свои плантации в порядок, ему помогали в этом все родственники и близкие друзья. Но становилось только хуже.

Ринко и Элин задумались над победой в своеобразных соревнованиях ещё в начале лета, и идея захватила их полностью. Девушкам понадобилось много времени, чтобы убедить отца Ринко участвовать в этом, чтобы собрать людей, чтобы накопить небольшую сумму на костюмы и всякую бутафорию.

Адалина согласилась помогать подруге без лишних раздумий. Она и представить себе не могла, что весь процесс подготовки – всё это настолько затягивающее мероприятие. Её родители не были коренными жителями городка, да и никогда не считали, что должны принимать участие в подобных состязаниях. Именно поэтому Элин с чистой совестью могла представлять другую семью, тем более, что участие кого-то постороннего правилами не возбранялось.