Сакура, свадьба, смерть
Шрифт:
– Хорошо. Тогда с тебя…
– Без условий!
– Только кофе, мэм, исключительно кофе. Всего лишь горячий, бодрящий напиток. В доброжелательной домашней обстановке. А?
– Восемь.
– Продолжай, продолжай…. А вдруг я в будущем стану великим человеком, а ты со мной сейчас вот так, пренебрежительно? Что тогда? Что скажут твои потомки?!
Устало улыбаясь, Марьяна молча показала Глебу две растопыренные ладошки.
– Неужели десять?! Сегодня я превзошёл себя! Всё. Теперь молчу. По крайней
Город постепенно остывал от дневной жары.
Хоть на всё ещё солнечных улицах и было по-прежнему знойно, но во многом: и в томном блеске больших магазинных витрин, в сильном запахе окончательно разогретого и уже начавшего остывать после полудня мягкого асфальта, в потемневшем густой синевой небе чувствовалось продвижение в центр города, с окраин, по теневым переулкам, вечерней прохлады.
– Подожди, не спеши. Красный.
На пустынном пешеходном переходе Глеб придержал Марьяну за руку. Она оглянулась по сторонам.
– Машин же нет?! Пошли!
Капитан Глеб промолчал.
– Пошли, упрямец!
Для пешеходов загорелся зелёный свет и только тогда Глеб, усмехнувшись, отпустил руку Марьяны.
– А вот теперь – пошли.
У фруктовой палатки, аккуратно заставленной рядами длинных дынь и предусмотрительно нарезанных огромных арбузов, немолодой торговец-узбек кормил хлебом присевших ему на руку голубей.
Капитан Глеб хмыкнул, покосившись на обиженно примолкнувшую Марьяну.
Кто-то из них должен был заговорить первым.
– …Я никогда не суечусь на пешеходных переходах. Это мой принцип, обычное проявление самоуважения и уважение желаний других. Зелёный свет – это элементарное право городского человека, поэтому пользоваться этим правом нужно спокойно и, по возможности, с достоинством.
– Согласна. Только не дёргай меня больше за рукав, договорились?
– Замётано, коллега. Я понятливый.
И улыбалась она ловко и красиво, так же, как и бегала в своих минимальных шортиках по садовым аллеям. Сама взяла Глеба под руку, тихо вздохнула.
Они шли по предвечерним теням деревьев небыстро, всё чаще взаимно замолкая в своём лёгком, совсем необязательном разговоре.
Вместе, почти одновременно, заметили на противоположной стороне шумной улицы безногого человека, катившегося вдоль бордюра в небольшой инвалидной коляске. Мужчина прочно, одной загорелой рукой, держал за ошейник собаку, а та ходко тащила коляску по проезжей части дороги.
– Какая же она пыльная и худая….
– Согласен. Впервые я согласен уважать бультерьера.
– Это бультерьер?! И он так смиренно таскает инвалида?
– Конечно. Классная псина. Ты не устала?
– Немного.
– Взять такси?
– Да ну, ты что?! Меньше двух остановок уже осталось…
– Тогда – троллейбус.
Марьяна
– Ты же не знаешь, куда нужно ехать?!
– Прямо. Как учил Суворов.
Троллейбус мягко гудел на перекрёстках, в салоне было просторно, усталый пятничный народ не шумел, ничем особенно не возмущался. Марьяна села на свободное место, капитан Глеб остался стоять, поставив рядом с ней на сиденье сумки с аппаратурой.
– В детстве….
– Что, что, не расслышала, извини?
Глеб наклонился.
– Один мой знакомый, крайне творческий человек, на заре своей поэтической карьеры всерьёз собирался написать трактат «О запахах в троллейбусе».
– Ну и как, получилось?
– Не уверен. Уж очень он в те времена увлекался портвейном….
Троллейбус выгрузил их на тихой окраинной остановке, плавно уехал, а уже шагов через десять Марьяна кивнула на серую пятиэтажку.
– Мой дом.
– Твоя крепость?
– Не очень, конечно, крепкая, но зато надёжная. Другой нет.
«Как же она каждый день таскает в ботанический сад все эти сумки?! Килограммов семь, не меньше. И ведь ещё обратно…».
– Нормальный кофе в крепости есть? Или будем покупать?
– Будем. И кофе, и хлеб вчера закончились практически одновременно.
– Не запасливая хозяйка, что ли, мне попалась?
– Сам вредный.
Марьяна с удовольствием показала Глебу в ответ язык.
– И где же тут у вас магазин располагается?
– Направо…
– Это направление?
– Это приказ.
Пакет с продуктами донёс до дверей квартиры тоже капитан Глеб.
В прихожей Марьяна немного посуетилась, забежала вперёд Глеба в комнаты, чем-то там пошумела, вернулась, вытащила для него из шкафчика шлёпанцы.
Он осмотрелся.
– Уверен, что сегодня пить кофе с нами никто не будет. Правильно?
– Правильно. А я уверена, что, пока я принимаю душ, ты безо всяких дурацких выходок спокойно послушаешь в гостиной хорошую музыку. Правильно?
– Ну, хозяйка-то, может быть, у меня сегодня и не запасливая, но тактически грамотная…. Не волнуйся, милая Марьяна, действуй по своему плану. Музыка действительно хорошая?
– Не знаю твоего вкуса. Слушай. Оценивай.
В большом жёлтом халате Марьяна выглядела совсем девчонкой.
Пронзительные глаза, тонкая улыбка, мокрые вьющиеся волосы.
– Всё, я вернулась!
– А я приготовил нам кофе.
Хозяйка ахнула, всплеснула руками.
– Так ты без спроса, безо всякого на то разрешения, бродил по моей девичьей кухне, трогал подаренные коллегами чашки и вазочки?!