Саквояж со светлым будущим
Шрифт:
— Какой… Л.И.? — не понял Родионов.
— Л.И. Старопупков. Ну, это, должно быть, шутка такая, в общем, неважно.
Родионов посмотрел на подпись — и впрямь Л.И. Старопупков! — и воззрился на Машу.
— Да шут с ним, со Старопупковым! Просто и ту, и другую статью написал один и тот же человек! И написал он ее вчера, потому что это, — и Маша потрясла перед Родионовым фотографией с красотками и мустангом, — сегодняшняя газета!
Он вдруг заинтересовался. Она увидела, как глаза, словно подернутые морозом, вдруг стали живыми
— Сегодняшняя, — сказал он. — Ну да. Сегодняшняя газета.
— Значит, материал о разводе мог быть написан только вчера, правильно? Ну, или раньше когда-нибудь, но до этого никто ничего про развод не знал.
— Ну да, да.
— И обе статьи писал один и тот же человек! Вот этот самый Старопупков!
— И этот человек, — подхватил великий детективщик Аркадий Воздвиженский, — кто-то из гостей, потому что только кто-то из гостей мог, так же как и ты, подслушать разговоры Лиды и ее мужа.
— Я не подслушивала, Дмитрий Андреевич.
— Только я не понял, при чем тут Нестор? Кто угодно мог подслушать и напивать статью!
— Нестор утром, когда кофе принес, вдруг начал мне рассказывать про Мирославу и еще про то, что российская литература заполонила украинский рынок, и про сборник «Возрождение», и про все остальное. Прямо по тексту, понимаете?
Родионов задумчиво почесал себя за ухом, отчего, как обычно, стал похож на большую собаку.
— То есть ты хочешь сказать, что Нестор и есть этот самый Старопупков, который написал обе статейки?.
Маша торжествующе улыбнулась.
— Именно это я и хочу сказать. Он и есть журналистская крыса или шлюха, как там Лидочка выражалась. Засланный казачок. Да, а еще он мне сказал, что работает здесь совсем недавно! Я-то была уверена, что он такой… постоянно действующий мальчик на побегушках, а он как раз свежеиспеченный, понимаете?
Родионов кивнул.
Все это нисколько не приближало их к развязке драмы, однако на одну тайну стало меньше.
Вчера утром Родионову не было никакого дела до чьих-то тайн. Черт возьми, ему никогда не было дела до чужих тайн, ему вполне хватало своих, детективных!
— Нам надо пойти и поговорить с ним, — сказала Маша решительно.
— Зачем?!
— Затем, что Лида мне надоела. — И она прищурилась, как будто прицелилась. — Я не хочу больше слышать, что я шлюха, прислуга и прихвостень грязных писак. Я хочу, чтобы она при мне поколотила этого самого Нестора. Или вставила ему каблук в… одно уязвимое место.
Родионов развеселился:
— Ты кровожадная, да?
— Еще какая. И потом, меня сегодня очень напугал этот их продюсер. Как его там?
Она отлично помнила, что продюсера зовут Матвей Рессель, но, как и Родионов, который то и дело «забывал» имена своих бывших жен, называть его по имени не хотела.
— Как он тебя напугал?!
Она сердито махнула рукой и так же, как он недавно, в
Родионов усмехнулся.
— Я была одна, он пришел и как-то так… угрожающе на меня надвинулся и стал что-то говорить о судебном преследовании и что у него большие связи, и о том, что, если эту статью написала я, он меня по судам затаскает. И еще про то, что Лида очень нервная и у них с Андреем прекрасная семья. А я только вчера слышала, как он с ней разговаривал! Если бы со мной так разговаривал мой муж, я бы его в тот же день взашей вытолкала…
Тут Родионов совершенно неожиданно для себя подумал, что у нее как пить дать должен был быть какой-то там муж, ведь у нее дети. И, по идее, должен быть довольно долго, потому что Сильвестру Иевлеву двенадцать, а Лере пять или шесть, значит, Маша была замужем долго, несколько лет.
Почему-то эта мысль ошеломила его, как если бы он узнал, что до того, как поступить на место его секретарши, она работала папой римским.
— А как с тобой разговаривал твой муж?
— Кто? — удивилась Маша и перестала одергивать пиджак. — Кто со мной разговаривал?
— Твой муж, кто, кто!… Ты сказала, что если бы он с тобой разговаривал, как Поклонный, ты бы его взашей вытолкала!
— Ну да.
— А как муж с тобой разговаривал? Не так?
Она посмотрела на него.
Ей не хотелось рассказывать.
Все это было ее личным делом, огороженной территорией, над которой висела табличка «Посторонним В.», и никто не заходил туда уже давно. Собственно, никогда не заходил.
Конечно, она влюблена в своего шефа, но вдруг оказалось, что влюблена как-то немножко кособоко, неправильно, потому что ей решительно не хотелось пускать его в свою «личную жизнь», туда, где «Посторонним В.», потому что она понятия не имела, как он поведет себя там!
— Ну, — поторопил Родионов, не любивший затяжных пауз. — Что происходит? Почему ты молчишь?
Она знала за ним такое. Задав вопрос, каким бы этот вопрос ни был, он безмятежно ожидал ответа и продолжал приставать, даже если она явно не хотела отвечать или не знала, что ответить. Никаких тонкостей он знать не желал. Он задавал вопрос и не мытьем так катаньем добивался ответа.
— Я… не молчу, Дмитрий Андреевич. Я думаю.
— О муже? — Родионов не замечал никакого ее смятения. Или делал вид, что не замечает.
Маша Вепренцева помолчала, а потом печально посмотрела на него. Достала из кармана мобильник — все-таки он был в кармане! — протерла панель и аккуратно уложила обратно в карман.
— Не было у меня никакого мужа, Дмитрий Андреевич.
— Как?! — совершенно искренне поразился великий писатель-детективщик. — А кто же у тебя… был?
Маша усмехнулась странной усмешкой.
— А дети? — продолжал недоумевать детективщик. — Дети откуда?! Ах да!… Прошу прощения. Можно же и того… без мужа…