Саламандры: Омнибус
Шрифт:
— Они могли перебить нас в туннеле или в любом другом месте по дороге, — сердито ответил он. Когда Илиад снова повернулся к Дак'иру, раздражение его сменилось смирением.
Суматошный шум из туннеля за спиной не дал ему продолжить. На освещенное место выбежал мальчишка, в котором Дак'ир узнал Ба'кенова беглеца. Снова встретив бронированных гигантов, тот слегка вильнул в сторону — Ба'кен, казалось, расслабился, увидев его, — и остановился, тяжело дыша.
— Хитиновые, — прохрипел он, проталкивая слова между глотками воздуха и уперев руки в бедра,
— Где, Валин? — спросил Илиад, тревожно хмурясь.
Мальчишка, Валин, нервно оглянулся назад.
— В поселении. — Глаза Валина, широко раскрытые от ужаса, наполнились слезами. — Мой папа…
Из коридора донеслись резкие щелчки лазганов.
Затем раздались крики.
— У них нет ни единого шанса, — сказал Емек, понизив голос.
Лица Дак'ира окаменело, когда он глянул в полумрак за ними.
— Тогда, именем Вулкана, мы уравняем силы.
— Мы сражаемся с хитиновыми чудищами многие поколения, — сердито бурчал Акума, кося на воинов в зеленой броне, бегущих рядом. — Зачем они нам?
— Вряд ли мы сможем им запретить, даже если захотим, Акума, — отозвался Илиад.
Дак'ир заметил, как помрачнело лицо старика при звуках бойни впереди. Саламандр ощутил его боль, и в нем вскипел гнев при мысли о страданиях поселенцев. Сильные всегда будут охотиться на слабых. Дак'ир вспомнил слова Фугиса, сказанные много месяцев назад у Свода Памяти в Гесиоде. Слова, которыми он ответил тогда апотекарию, сошли сейчас с его губ, точно катехизис:
— Если только сильные не вступятся за слабых и не возьмут их под свою защиту.
Емек глянул на сержанта. Они приближались к незримой границе поселения. Треск лазерных выстрелов и глухие хлопки огнестрельного оружия походили на нестройный аккомпанемент к пронзительному вою ужаса, который становился все сильнее и пронзительнее.
— Что вы сказали, сэр?
Дак'ир, не отводя взгляда от дороги впереди, ответил:
— Мы обязаны спасти этих людей, брат. Мы обязаны их спасти.
Когда они преодолели последние несколько метров, неожиданно раздался голос Акумы. Тот обращался к своим бойцам:
— Как только доберемся до поселения, разбиваемся на группы. Окружаем тварей и целим в глаза — между пластинами. Ни один хитиновый не… — Слова замерли у Акумы на устах, когда бойцы выскочили на открытое пространство и увидели свой дом.
Хитиновые сплошной массой лезли из проломленных дыр и утаскивали с собой вопящих поселенцев. Окровавленные тела, разорванные клешнями, искромсанные острейшими жвалами, валялись на земле и у входов в некогда мирные жилища, словно куски мяса в лавке мясника. Среди мертвых были и женщины, и дети — не только вооруженные мужчины. Некоторые тела были изуродованы так, что трудно было определить пол и возраст.
Пещеру неожиданно тряхнуло, сбросив с крыши хижины мужчину, который стрелял оттуда, тщательно прицеливаясь. Он упал навзничь и закричал, когда на него с неожиданной прытью набросился хитиновый. Тварь щелчком клешни перерубила торс мужчины — и крик
Двое мужчин и тощий подросток отбивались от хитинового длинными шипастыми кольями. Вереща, тварь опрокинулась: из пробитого брюха выплескивалась серая густая кровь. Радость победы оказалась недолгой: двое хитиновых заняли место первого, один задавил человека с колом своей массой, второй щелчком клешни вырвал большой кусок мяса из другого. Подросток в ужасе ринулся прочь и пропал из виду среди отчаянной свалки.
Женщина, выставив сигнальный факел наподобие копья, тыкала им в глаза хитиновому, который намеревался сожрать ее и двух детей, которых она защищала. Факел, как и жизнь ее и детей, постепенно догорал.
Вокруг повсюду сражались люди. Некоторые были вооружены лишь копьями или плохонькими, бесполезными ружьями, их было намного меньше, чем врагов, но это были их дома, их семьи — и люди продолжали сражаться, невзирая ни на что.
— Так много я никогда не видел… — выдохнул Илиад и споткнулся: еще один толчок прокатился по пещере, с потолка посыпались камни и пыль. С каждым толчком хитиновых становилось все больше и больше, они лезли из своих дыр, точно крысы. — Их, должно быть, растревожили землетрясения.
— Может быть. Или их что-то влечет сюда, — мрачно буркнул Дак'ир. — Илиад, я забираю свое оружие назад немедленно.
Старик махнул Акуме, который нес в тяжелом рюкзаке цепной меч и пистолет Дак'ира. Тот проворно раскрыл рюкзак и с завистью вернул оружие Саламандру.
Дак'ир угрюмо поблагодарил его кивком, проверил, как лежат в руках пистолет и клинок, затем повернулся к своим братьям:
— Сохранить человеческие жизни — сейчас главное. Делайте все возможное, чтобы защитить колонистов. Во имя Вулкана!
Дак'ир вскинул цепной меч, старинные зубья оружия тускло блеснули, точно радуясь грядущему кровопролитию.
— В пламя битвы! — взревел Саламандр, первым ринувшись в атаку.
— На наковальню войны! — как один откликнулись боевые братья.
— Это место провоняло смертью, — сердито заметил Тиберон, шаря в обломках инструментов кузнеца войны.
Плененного Железного Воина увели. Упырей-дронов убрали тоже — и сожгли на тех же дымных кострах, что и мертвый гарнизон Железных Воинов.
Капеллан Элизий уже ушел, возвращаясь к своим обязанностям. Тсу'ган со своим отделением остался.
Очередная струя пламени осветила внешний коридор: Гонорий и его братья продолжали очищать стены и ниши, среди которых Тсу'ган и его воины едва не нашли свою смерть. Очищение огнем заставляло голоса затихать, но не поглощало их полностью. Брат-сержант был рад, что пробудет здесь недолго. Он получил задание обыскать обломки и найти все, что сможет пролить свет на причину присутствия на Скории Железных Воинов, а также — охранять технодесантника Дрейдия.