Салат из креветок с убийством
Шрифт:
Вторым он вызвал Клода Фаринеля, работника консульского отдела. Фаринель выглядел подавленным, что было естественно, но в выражении его лица Берковичу почудилось что-то еще — озабоченность или удивление, или обе эти эмоции, а может, просто похожие.
Фаринель вспомнил не больше, чем его коллега, но выражение удивления не покидало его лица, и Беркович, в конце концов, поинтересовался:
— Может быть, вам что-то показалось странным? В поведении гостей и хозяев, например?
— Вы спрашиваете! Человека убили на моих глазах…
— Почему вы уверены, что это убийство? — спросил Беркович.
— Но… — растерялся Фаринель. — Говорят, его отравили. В вине был яд. Разве нет?
Беркович сделал вид, что не расслышал вопроса и задал свой:
— Вы видели, как господин Легран пил из своего бокала?
— Нет, — покачал головой Фаринель. — Я подошел потом, когда он упал. Все подошли, я тоже. Я еще удивился…
— Удивились? Чему? — задал свой вопрос сидевший в стороне Бергман.
— Почему он пил “кармель”? Официанты разносили хевронское вино, я сам пил именно хевронское и видел, как консул взял себе бокал с этого же подноса. Почему в бокале консула оказался “кармель”?
— Это вас и беспокоит все время? — тихо спросил Беркович.
— Да, я все время думаю… Если кто-то подменил бокалы, консул должен был это понять, он знает толк в винах. Наверняка он удивился бы.
— Допустим. Но вы-то из его бокала не пили! — резко сказал Бергман. — Откуда вам известно, что в бокале консула оказался “кармель”?
— Вы подозреваете, что… Но, послушайте, я дегустирую вина с юности, отличу на цвет и уж, тем более, по запаху любые сорта — израильские, во всяком случае, отличу наверняка. Когда я подошел к консулу после… В бокале у него был “кармель”, а не “хеврон”. Это я вам точно говорю.
— Подождите, пожалуйста, в холле, — попросил Беркович.
Могло ли иметь какое-то значение то, что сказал француз? Но ведь существует факт, о котором Фаринель не знал: яда в бокале Леграна не оказалось. И бокал не был подменен — на стекле следы пальцев консула. Консула и…
Несколько минут спустя перед Берковичем и Бергманом сидел Шауль Разикович, официант, разносивший напитки.
— Вы давно знали Леграна? — спросил старший инспектор. — Говорите, пожалуйста, правду, поскольку все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Это официальное предупреждение.
— Меня в чем-то подозревают? — нахмурился официант.
— Да, в убийстве. Только вы могли подменить вино в бокале Леграна уже после того, как консул выпил. На бокале обнаружены ваши отпечатки.
— Я разносил напитки и, естественно…
— Вы воспользовались суматохой, когда все бросились спасать Леграна.
— Хорошо, что этот тип сломался почти сразу, — сказал Беркович часа два спустя старшему инспектору Хутиэли, когда они вернулись в управление. — Иначе с ним пришлось бы повозиться.
— Ты что, так хорошо разбираешься в винах? — удивленно спросил Хутиэли.
— Абсолютно не разбираюсь. Но Фаринель действительно большой знаток, я это успел проверить, устроил ему небольшой экзамен.
— А я тем временем кое-что узнал о мотиве, — сказал Хутиэли.
— Женщина?
— Как ты догадался?
— А что еще может свести французского консула и израильского официанта?
— М-да… — пробормотал Хутиэли. — Как говорят эти французы: шерше ля фам.
— Не знаю, чего они от нас хотят, — удрученно сказал старший инспектор Хутиэли. — Экспертиза вполне ясная.
— О чем вы? — спросил Беркович.
Он зашел в кабинет к коллеге за бумагой для принтера и застал Хутиэли в состоянии крайнего раздражения, вызванного только что закончившимся телефонным разговором.
— Ты читал сегодняшнюю сводку? Я имею в виду отравление грибами у Сэмюэля Кролла.
— Читал, — кивнул Беркович. — Грибы были некачественными, пятеро оказались в больнице, шестой умер.
— Вот именно. Так вот, Сэмюэль Кролл подал в полицию жалобу — он считает, что его хотели отравить, а Амнону Фридману досталось по ошибке.
— То есть, — уточнил Беркович, — Кролл считает, что это не было случайное отравление?
— Именно так.
— Нельзя ли подробнее, старший инспектор? — заинтересовался Беркович.
— Израильтяне любят собирать грибы, — начал Хутиэли, но Беркович его тут же прервал словами:
— Вы преувеличиваете! Что-то я не замечал, чтобы во время грибного сезона леса кишели грибниками, если, конечно, не иметь в виду “русских”.
— Борис, ты не знаешь, как было раньше, до большой алии. Коренным израильтянам и в голову не приходило, что грибы можно собирать в лесу. Они думали, что грибы выращивают в киббуцах. А сейчас даже так называемая элита не считает для себя зазорным отправиться на машинах в лес и побродить час-другой в поисках маслят — других грибов, похоже, в наших краях просто нет.
— А шампиньоны? Мои любимые грибы! — воскликнул Беркович.
— Сразу видно, Борис, что ты покупаешь грибы, а не собираешь…