Салават-батыр
Шрифт:
До 1760 года воспитанием великого князя занимался дипломат Бехтеев, который, замечая, как мальчика забавляют оловянные солдатики, развил в нем рано пробудившуюся страсть к военным играм. Даже буквы в его азбуке были изображены в виде воинов.
Преемник Бехтеева Никита Иванович Панин не одобрял наклонностей своего воспитанника. Зато его младший брат генерал Петр Иванович, мечтавший превратить Россию в милитаристское государство, напротив, всячески старался поощрять их. С ранних лет Павлу постоянно напоминали о том, что он потомок великого Петра Первого, рассказывали о знаменитых «потешных» войсках,
Сама Екатерина была лишена возможности выбирать для сына воспитателей и влиять на него не могла. Беспокоясь по поводу чрезмерного увлечения юноши военными учениями, она утешалась робкой надеждой на то, что с возрастом у него это пройдет.
Однако наследник не менялся. Уверенный в том, что он будущий царь, Павел высказывал свое недовольство политикой правительства и в мыслях обустраивал на свой лад Россию. Воспринимая народ как армию, он представлял себя в роли главнокомандующего, грезил громкими победами, порицал, казнил или миловал, отмечал кого надо за заслуги, раздавал награды и жаловал подчиненным чины.
Узнав о том, что на Урале объявился человек, который поднял под именем Петра Третьего бунт, Павел потерял покой. Воображение его разыгралось. С тех самых пор он возомнил себя предводителем мятежников и даже разработал схему маршрута похода на восток.
Будучи претендентом на престол, цесаревич уже поневоле был для матери и поддерживавшей ее партии бунтовщиком. А благодаря Пугачеву, который везде и всюду повторял его имя и уверял всех, что намерен отобрать трон у Екатерины в пользу ее наследника, он приобрел немалую популярность в народе.
Зная о честолюбивых помыслах Павла и о трепетном отношении к нему простолюдинов, противники Екатерины не прочь были сыграть на этом, чтобы отстранить ее с помощью сына от власти.
Как-то раз, улучив удобный момент, с ним заговорил его близкий приятель Андрей Разумовский:
— Ваше высочество, вы позволите мне дать вам один совет?
— Совет? — удивленно переспросил тот. — Извольте, я вас слушаю…
— Вы снискали такую славу среди бунтовщиков, что при желании могли бы вершить великие дела и не сносясь с оными напрямую, — вкрадчиво произнес любовник его жены Натальи Алексеевны.
— Поясните, каким образом! — вспыхнул польщенный цесаревич.
— Попытаюсь, — сказал Разумовский и осторожно сообщил ему о том, что группа высокопоставленных особ, желающих видеть на престоле вместо Екатерины Алексеевны его, Павла, будет рада низложить ее.
Тот лукаво взглянул на собеседника и обещал подумать.
Предложение Разумовского взволновало Павла. Он мечтал о власти, считая, что ее приобретение даст ему могущество над миром. Цесаревичу было приятно сознавать, что есть силы, которые делают на него ставку и готовы в любую минуту его поддержать. «Неужели они помогут мне приблизить столь желанный момент?» — с трепетом думал Павел, повторяя про себя заветную фразу «Я царствую», которую можно было прочесть даже в его детских ученических тетрадях. Однако, смелый в мыслях, он робел, когда возникала необходимость в решительных действиях, поскольку испытывал перед матерью безотчетный страх.
Екатерине было хорошо известно, что сильная оппозиция вынашивает планы по ее свержению в пользу
Она принимала послов, участвовала в устраиваемых в их честь приемах, выслушивала донесения, интересуясь как крупными, так и менее значительными государственными проблемами, много читала, вела оживленную переписку с учеными мужами Европы, умудрялась писать и ставить пьесы и, как всегда, находила время для своих любовных утех.
В такие моменты Екатерина Алексеевна отметала прочь все свои тревоги и неприятности, не обременяя себя также мыслями о самозванце. Но тот был слишком силен, опасен и явен, чтобы позволить ей полностью расслабиться. Он постоянно напоминал о себе, как и ее не вполне благонадежный сынок.
Императрица редко общалась с Павлом, но, держа его под жестким контролем, знала о каждом его шаге. Для Екатерины не было секретом, что тот находится под влиянием своего воспитателя графа Панина, который с самого начала был у нее на подозрении. Принимая его как-то у себя, она решила поинтересоваться, как дела у наследника.
— Что-то давненько я Павла Петровича не видала. Как он поживает?
— Слава Богу, Ваше величество, — ответил Панин, отвесив нижайший поклон. — Великий князь ведет себя примерно.
— Навестил бы хоть свою матушку. Вы уж потрудитесь передать ему, голубчик, что я желаю его видеть, — нарочито вежливо, но с затаенной угрозой произнесла императрица.
— Непременно передам, сей же час. Где Вашему величеству будет угодно принять его высочество?
— В моем кабинете.
Не прошло и получаса, как в комнату Екатерины ворвался Павел.
— Зачем звали? — с ходу спросил он сурово. — Только не говорите, что соскучились. Я все равно не поверю. Скажите, в чем дело, и я удалюсь.
— Сядь, — потребовала императрица, указывая на стоявшее против стола кожаное кресло.
— Некогда мне рассиживаться, — вызывающе ответил наследник.
— Неотложные государственные дела? — насмешливо спросила Екатерина и широко раскрыла голубые глаза.
Павел вспыхнул, но не ответил, лишь вздернул курносое лицо.
— Кстати, друг мой, а как у тебя дела с великой княгиней Натальей Алексевной? — снова поддела его Екатерина, осведомленная о бурном романе невестки с Андреем Разумовским. — Когда же, наконец, вы меня внуком подарите?
Цесаревич досадливо поморщился.
— Ваша ирония, матушка, здесь неуместна. Разве не вы подыскали для меня сию достойнейшую партию — принцессу Вильгельмину Гессен-Дармштадскую? — с раздражением проговорил Павел.
— Каюсь, мой милый. И я готова исправить свою оплошность.
— Каким образом?
— Это уж мое дело. А тебе я посоветую прекратить дружбу с красавчиком Разумовским.
Павел вскинул на мать недоуменный взгляд.
— Да, да, милый. Я не допущу, чтобы мой наследник стал всеобщим посмешищем, — сказала Екатерина и, выдержав паузу, жестко произнесла: — Ну, а главное — я хотела бы уберечь своего сына от дурного влияния. Эти люди не доведут тебя до добра. Думаешь, я не знаю, что у вас на уме?