Сальмонелла. Кормилище Ужасов

Кунгурцев Андрей

— Не хотел бы я лезть в дела федералов Канады, — замялся Иван, смотря на дорогу, — но и родину в беде не хочу бросать, все-таки у нас эти похищения происходят.

— Именно, Вань, наша это страна, — сказал Серега, посмотрев на Никиту, — че думаешь?

Сергей отодвинул край кожанки, где блеснул пистолет в кобуре.

— За правое дело, брат, — Никита протянул Сереге кулак, — если на родине бушует маньяк, значит, мы его найдем.

— Вот это по-нашему, — Серега стукнулся с другом кулаком, и

вернулся на свое место в салоне.

Еще через час езды все изъявили желание перекусить, и Иван остановил фургон у придорожного кафе. Мужчины вышли из фургона, а Иван, забравшись в салон, аккуратно растолкал Эттина.

— Начальник, есть хочешь? — спросил Иван.

— А-а-а, — Эттин заспанным взглядом осмотрелся вокруг, — попить бы.

— Ну, пошли, мы как раз у кафешки встали, — Иван позвал агента за собой.

— А да Нижнего Новгорода сколько? — спросил Эттин, выйдя из фургона вслед за водителем.

— Еще час, максимум полтора, — сказал Иван.

Они вдвоем зашли в кафе, где за одним столом сидели двое, Сергей и Никита, что уже с аппетитом поглощали суп и картошку с котлетами.

Иван прошел к стойке, приняв у тучной женщины из рук чашку супа, и прошел, присев к окну. Эттин присел рядом.

— Закажешь, как подойдут, — сказал Иван, налегая на суп.

Эттин молча кивнул, и ждал, когда к нему подойдут. Попутно он осматривал русских, что налегали на еду.

Через несколько минут, к агенту подошла женщина.

— Заказывать будешь чего? — спросила она.

Эттин повернулся, и поднял взгляд на нее, но сначала уловил ее не через очки, и сразу отвернулся.

— Ух ты ж блять… — сглотнул Эттин, зажмурившись, а перед его лицом был круглолицый, белоснежный урод с тупой улыбкой.

Надо было сначала встать, а потом только смотреть на нее!

«Что б вы все сдохли, уроды» — подумал Эттин, когда товарищи уставились на него непонимающими взглядами.

— Он не голоден, — Иван махнул рукой на женщину, и та, цыкнув, ушла.

— Спасибо, — буркнул Эттин, — я в туалет схожу, и можно ехать.

Он прошел к уборной, зашел в вонючую комнату, морщась от вони. Агент подошел к умывальнику, зажав между ног дело, и умылся ледяной водой, что немного привела его в чувства.

Вскоре он вышел, и не заметил своих товарищей, лишь пустой стол. Они ждали его уже в фургоне.

Эттин вышел из кафе, забравшись в фургон, и уселся напротив здоровяка. Фургон тронулся, и вскоре привычно начал трястись.

— Скоро Нижний Новгород? — поинтересовался Эттин.

— Час еще максимум, — сказал Иван.

— Ладно вам, пока есть время, можно посекретничать, — сказал Серега, — странно, это, конечно, но в последнее время странные сны мне снятся.

— Эт еще какие, Серег? — поинтересовался Иван.

Эттин их внимательно слушал.

—

Каждый раз одно и тоже, будто в пустыню я какую-то попадаю, иду себе, иду, и тут на тебе, из песка какие-то белые, тонкие волоски появляются, да хватают меня так крепко, чувствую, кровь пьют, сука, и под песок тянут. Бороться не могу, просыпаюсь только, когда под песок затягивают, чтоб их, — поделился Серега.

— А мне, не поверите, снится то, как мы едем в Нижний Новгород, вот как сейчас прямо помню, — поделился Никита, и все его слушали, — только едем мы долго, часов десять, наверное, или больше. И все никак не приедем. Но приезжаем мы, наконец, и встречают нас какие-то люди с огнеметами, и сжигают нас. Вот, как только кричать начинаем, так я и просыпаюсь, — тяжело выдохнул Никита.

«Да уж, точно какие-то ненормальные» — подумал Эттин.

— Чего там ваши сны, — выдохнул Иван, — вот мне моя дочурка покойная снится, веселая, озорная, как раньше.

— Вань, ну зачем ты это вспоминаешь? — сетовал Серега, — мы знаем, как она тебе дорога.

— А то, что вам белиберда всякая снится, — хмыкнул Иван, — вот она приходит ко мне во сне, здоровая, счастливая, и все что-то приготовить просит. Ну, я ей и блинчиков нажарю, маленькой своей, разве ж жалко?

— Конечно, нет, — вмешался Никита, — ты ради нее на все готов был.

— Во-о-от, — горделиво выдал Иван, — и вот, кушает она блинчики, а я ей и чаю наведу, варенье достану, она все лопает с удовольствием, Ксюшенька моя, — мужчина, кажется, всплакнул, вспоминая почившую дочь, — я ей оладий на десерт жарю, ставлю ей тарелочку. Кушай доченька, говорю. Она смотрит на меня, а я замечаю что глаза и рот у нее… зашиты ворсом…

Иван осекся, словно только сейчас вспомнил эту особенность из сна, и встряхнул головой.

— Говоришь, мы долго едем по этой дороге? — спросил Серега, обратившись к Никите, и посмотрел на Эттина, — а тебе что снится?

— Мне снится, что я на деле в ресторане, где меня отравили по итогу. Но последнее время вижу, что не отравили меня будто, а все посетители меняются, в уродов превращаются круглолицых, а в конце сна появляется мужик какой-то в маске, и говорит, что уже пора, — поделился Эттин.

Услышав это, Серега начал откровенно ржать.

— Уроды круглолицые, хахахахаха, — не прекращал ржать здоровяк, как вдруг фургон мотнуло резко в сторону, и Серега, стукнувшись в спинку своего сидения, чуть ли не упал на пол, — че за нах!?

— Да я откуда знаю? Промчались ОМОНовцы щас, чуть не сшибли, ей Богу, — открестился Иван, — совсем из ума выжили.

Оставшийся путь до города все провели молча.

— В общем, так, капитан, мы тебе поможем поймать этого урода, — сказал Иван, когда фургон уже двигался по городу.