Сальватор. Том 2
Шрифт:
– От всей души, сударь! – отвечал избиратель, протягивая руку графу Рапту и в самом деле полагая, что перед ним честный человек.
В эту минуту Батист, вызванный Бордье, появился на пороге и проводил г-на Бревера из кабинета. Выходя, тот произнес:
– Как я заблуждался насчет этого человека! До чего все у него просто, вплоть до скромного обеда.
Проводив гостя, Батист вернулся в кабинет и доложил:
– Обед подан!
– Идем обедать, Бордье, – улыбнулся г-н Рапт.
ЧАСТЬ
I.
Глава, в которой г-н Жакаль пытается отплатить за услугу, оказанную ему Сальватором
Наконец настал день выборов: они были назначены на 17 декабря, субботу; как видите, мы стараемся быть точными.
Мы описали вам, возможно несколько многословно, трех посетителей графа Рапта, и вы можете составить себе представление о том, как проводили время кандидаты правительства.
Дополним картину циркуляром, который мы позаимствуем у одного из префектов наших восьмидесяти шести департаментов.
Выбирать мы не станем, а возьмем циркуляр наугад. Тот, что мы предлагаем вниманию читателей, имеет одно преимущество – он наивен. В те времена еще существовали наивные префекты.
«Его величество, – говорилось в циркуляре, – желает, чтобы большинство членов палаты, окончивших свои дела, были переизбраны.
Председатели коллегии являются депутатами.
Все чиновники обязаны королю содействием в их демаршах, как и в их усилиях.
Если они являются избирателями, они должны голосовать в соответствии с пожеланием его величества, явствующи м из его выбора председателей, а также привлечь к этому всех избирателей, на которых они способны оказать влияние.
Если они не являются избирателями, они обязаны, действуя скрыто и настойчиво, попытаться уговорить знакомых избирателей отдать голоса за председателя Действовать иначе или даже просто бездействовать равносильно отказу в сотрудничестве правительству, которому они обязаны помогать. Это означает отделение от него и отказ от своих обязанностей.
Доведите настоящие указания до сведения своих подчиненных» и так далее.
Что касается либеральной партии, ее оппозиция была не менее общественно значима, зато более действенна.
«Конститюсьонель», «Курье Франсе» и «Деба» выступили единым фронтом, позабыв о прежних разногласиях ради победы над общим врагом, то есть с ненавистным, изношенным, недопустимым кабинетом министров.
Нетрудно догадаться, что Сальватор не остался в этой великой борьбе бездеятельным.
Он повидался с руководителями не только венты и ложи, но и партии: Лафайетом, Дюпоном, Бенжаменом Констаном, Казимиром Перье.
Позднее, когда результаты выборов в Париже сомнений уже не вызывали, он уехал в провинцию, чтобы предпринять против кабинета именно те меры, которые кабинет министров предпринимал, в свою очередь, против оппозиции.
Вот чем объяснялось отсутствие Сальватора, о котором мы упомянули в одной из предыдущих глав, не называя его причины.
По возвращении
Семнадцатого декабря в Париже начались выборы. День прошел довольно спокойно; каждый избиратель направился в соответствующую мэрию, и ничего не предвещало грозу, разразившуюся вечером следующего – воскресного – дня.
Старая поговорка гласит, что они идут один за другим и непохожи между собой.
Действительно, на следующий день сполохи, предвещавшие страшную июльскую бурю, бушевавшую три дня и три ночи, исчертили все небо.
Утром знаменитого воскресенья 18 декабря Сальватор завтракал с Фраголой; это был идиллический завтрак двух влюбленных; вдруг раздался звонок и Роланд заворчал. Ворчание Роланда, отвечавшее вибрациям звонка, указывало на сомнительный визит.
Когда Фрагола слышала звонок, она из скромности убегала и пряталась. Вот и теперь Фрагола поднялась из-за стола и убежала в свою комнату. Сальватор пошел открывать.
Человек в широком полонезе, или, иными словами, в длинном рединготе, отделанном мехом, стоял на пороге.
– Вы комиссионер с улицы О-Фер? – спросил гость.
– Да, – отвечал Сальватор, пытаясь разглядеть лицо посетителя; это оказалось невозможным, учитывая, что гость трижды обмотал вокруг шеи кусок коричневой шерсти, из тех, которые в настоящее время принято называть кашне.
– Мне необходимо с вами поговорить, – сказал незнакомец, вошел и прикрыл за собой дверь.
– Что вам угодно? – спросил комиссионер, пытаясь проникнуть взглядом сквозь плотную ткань, закрывавшую лицо его собеседника.
– Вы один? – спросил тот, озираясь.
– Да, – подтвердил Сальватор.
– В таком случае мой маскарад ни к чему, – сказал посетитель, бесцеремонно сбрасывая полонез и разматывая огромный шарф, скрывавший его лицо.
Когда полонез был снят, а шарф размотан, Сальватор, к своему великому изумлению, узнал г-на Жакаля.
– Вы?! – вскричал он.
– Ну да, я, – с добродушнейшим видом отозвался г-н Жакаль. – А чему вы удивляетесь? Разве я не должен нанести вам визит вежливости, чтобы поблагодарить за несколько дней, которые я благодаря вам смогу еще прожить на земле? Я готов заявить во всеуслышанье и целому свету, что вы выручили меня из отвратительного дела. Брр… стоит мне об этом подумать, как меня мороз пробирает по коже.
– Если это и объясняет цель вашего визита, – молвил Сальватор, – мне непонятен смысл этого маскарада.
– Нет ничего проще, дорогой господин Сальватор. Прежде всего, я люблю польские костюмы, особенно зимой, а вы, надеюсь, согласитесь, что нынче утром холодно по-зимнему. Кроме того, я не хотел, чтобы меня узнали.
– Что вы имеете в виду?
– Мне было бы крайне трудно, если не невозможно, объяснить подобный визит в такой день, как сегодня.
– Значит, нынешний день не похож на другие?