Сальватор

Дюма-отец Александр

А затем добавил совершенно спокойным тоном:

– Не так ли, мсье де Вальженез? Вы ведь оставите в покое бутылки, а?

Господин де Вальженез нахмурил брови. В душе его шла страшная борьба между гордостью и разумом.

– Ну, – спросил Жан Торо, – оставим бутылки в покое? Или не оставим?

– О, Жан, – завопил Туссен, – я тебя не узнаю!

– Поставьте бутылки на место! Ну! – продолжал Жан Торо. – Раз, два… Берегитесь, на счет три я ударю вас по башке!

Лоредан опустил руки

и аккуратно поставил бутылки на полку камина.

– Вот так-то! А теперь давайте сядем на место.

Лоредан подумал, вероятно, что единственный способ утихомирить этого дикого зверя заключался в том, чтобы не сердить его. И поэтому молча, как и в первый раз, исполнил второй приказ.

Затем, поскольку в голове его родился уже новый план, он решил воспользоваться одним средством, которое давало ему больше шансов, чем простая грубая сила.

– Друг мой Туссен, – сказал Жан Торо, – отнеси-ка эти две бутылки в шкаф и запри его на ключ. Их не следовало оттуда доставать.

Туссен сделал так, как его просили.

– А теперь, господин граф, – снова произнес Жан Торо, – признайтесь мне в одной вещи…

– В чем же? – спросил граф.

– Вы ведь хотели напоить нас до такой степени, чтобы мы потеряли соображение, и воспользоваться нашим опьянением для того, чтобы сбежать, не так ли?

– Ведь вы же воспользовались своей силой для того, чтобы схватить меня, – довольно логично ответил граф.

– Силой – да. Но мы не прибегали к хитрости. Мы ведь с вами не пили вначале для того, чтобы потом вас обмануть. Когда люди вместе пьют, этого делать никак нельзя!

– Признаю, что я был неправ, – сказал Вальженез.

– Вылить на пол вино! – вставил слово Туссен. – Божий дар!

– Поскольку господин граф признал свою ошибку, – сказал Жан Торо, – не будем об этом больше говорить.

– Тогда о чем же мы будем говорить? – грустно произнес угольщик. – Дело в том, что когда я не разговариваю и не пью, меня тянет в сон.

– Поспи, если тебя так тянет. Я-то спать ни капельки не хочу.

– В таком случае, – сказал Лоредан, – я могу найти тему для разговора.

– Вы очень любезны, господин граф, – ворчливо произнес Жан Торо.

– Вы показались мне приятными людьми… Может быть, немного более живыми, чем надо, – продолжал Лоредан. – Но в основе своей добрыми.

– Как же это вы догадались? – спросил Жан Торо, пожимая плечами.

– Мне нравятся такие молодцы, как вы, – продолжал граф.

– У вас хороший вкус! – сказал плотник все тем же тоном.

Туссен слушал этот разговор, сгорая от нетерпения узнать, куда же клонит пленник.

– Так вот, – снова заговорил тот, – если вы хотите…

И он замолчал.

– Если мы хотим?.. – повторил Жан Торо.

– Так вот, если вы

хотите, – сказал Вальженез, – я мог бы дать вам денег.

– Черт побери! – сказал Туссен, навострив уши. – Денег? Давайте поговорим на эту тему.

– Помолчи, Туссен! – сказал Жан Торо. – Здесь говорю я, а ты – молчи!

Затем, обращаясь к Лоредану, спросил:

– Не хотите ли развить вашу мысль, молодой хозяин?

– Мысль моя очень проста, и я буду говорить без обиняков.

– Валяйте! – сказал Туссен.

– Я ведь тебе уже сказал, чтобы ты умолк, – снова ворчливо сказал Жан.

– Вы зарабатываете на жизнь своими руками, не так ли? – спросил граф.

– Конечно! Все, кроме лодырей, так и делают! – ответил Жан Торо.

– И сколько же вы зарабатываете в лучшие дни?

– День на день не приходится. Бывают и простои, – сказал Туссен. – Где-то по три франка в день.

– Да заткнись же, Туссен!

– Почему это я должен заткнуться? Господин граф спросил меня, сколько я зарабатываю, и я ему ответил.

– Три франка в день, – повторил граф, делая вид, что не замечает спора двух приятелей. – Это значит, по девяносто франков в месяц и по тысяче франков в год.

– И что же дальше? – спросил Жан Торо. – Это нам прекрасно известно.

– А то, что я предлагаю вам за один только вечер заработать столько же, сколько вы заработаете за двадцать пять лет.

– Двадцать пять тысяч франков? – воскликнул Туссен. – Вы шутите! Двадцать пять тысяч франков за один вечер – этого быть не может!

– Сами видите, – продолжал Вальженез, – что с такими деньгами вам есть на что жить, не работая. Потому что, положив свои двадцать пять тысяч под проценты, будете иметь по тысяче двести пятьдесят ливров ренты.

– И не работать! – повторил Туссен. – Слышишь, Жан? Не работать!

– А что же это я буду делать, если не буду работать? – наивно спросил Жан Торо.

– Вы будете делать то, что вам захочется: можете ходить на охоту… на рыбалку, если охота вам не нравится. Можете купить землю и работать на ней. Вы сможете делать все, что делают богатые люди, то, что делаю я сам.

– О, да! – с горечью произнес Жан Торо. – Я буду похищать шестнадцатилетних девушек у их женихов и у их родных! Вот развлечение для тех, кто не работает! Вот чем вы занимаетесь, господин граф!

– Ну, тогда вы будете делать то, что вам нравится. Но я предлагаю вам обоим пятьдесят тысяч франков: по двадцать пять тысяч на каждого.

– Двадцать пять тысяч франков! – снова повторил Туссен с горящими от вожделения глазами.

– Помолчи, Туссен! – суровым голосом сказал плотник.

– Двадцать пять тысяч франков, друг мой Жан, – повторил с нежностью в голосе угольщик.