Сам себе цикл. Дилогия
Шрифт:
– Откуда вам вообще что-то известно? – спросил Ник. – Ведь, как я понимаю, все это время вас тут не было.
– Сегодня ночью мне удалось подсмотреть кое-что из твоих воспоминаний, – сказал Ломтев. – Но в том, что тут происходит, ты информирован лучше меня. Мне известно лишь о том, что к этому привело.
– Насколько я понимаю, в основном к этому привели ваши действия, – сказал Ник.
– Справедливо, – согласился Ломтев. – Но тогда у меня было не слишком большое поле для принятия других решений…
– Хватит, –
– Да, конечно, – сказал Ломтев. – Но прежде чем я замолчу, я должен сказать тебе еще кое-что. То положение, в котором ты сейчас очутился, это страшно, горько, несправедливо, и ты этого, вне всякого сомнения, не заслужил. Но все уже случилось, и нет смысла сожалеть о том, что могло бы быть, если бы не. Сейчас ты должен что-то предпринять, чтобы последствия не стали для тебя совсем уж катастрофическими.
– Хорошо, – сказал Ник. – А теперь заткнитесь.
Ломтев пожал плечами и отвернулся.
Его фигура начала выцветать, теряя краски и обретая прозрачность. Не прошло и тридцати секунд, как призрак окончательно растворился, и ник остался один.
Но он знал, что это такая же ложь, как и все остальное. Ломтев никуда не делся из его головы, он все еще здесь, все еще наблюдает, просто делает это, не мозоля глаза.
Итак, подумал Ник, что мы имеем? Мои мама и папа – на самом деле не мои мама и папа, а какие-то случайным образом выбранные люди, которым еще и заплатили за мое усыновление.
Конечно, в его отношении к ним это ничего не меняло, да и не должно было поменять, они остались такими же его родителями, как и раньше, ведь последние двадцать лет жизни ничем не перечеркнёшь, и больше всего Нику сейчас хотелось вернуться на родную ферму, обнять их, а потом пойти помогать отцу со стрижкой овец, вернувшись домой лишь на закате, а дома его будет ждать горячий ужин и свежеиспеченный хлеб… Но Ник понимал, что делать этого не стоит.
Ведь так он лишь подвергнет своих родителей большой опасности. Китайцы, вне всякого сомнения, не оставит его в покое. Рано или поздно он разберутся с тем, что случилось на той военной базе, и начнут его искать.
И СИБ, вероятно, тоже будет его искать, если уже не ищет. Ведь если новоявленный дед говорит правду… А он, скорее всего, говорит правду, ведь если бы он врал, то мог бы придумать историю поубедительнее.
Князь Ломтев, заговор, попытка убить императора в далекой России… Успешная, надо заметить, попытка. Еще вчера все это было так далеко от Австралии с ее собственными проблемами, что если бы Нику рассказали эту историю, он поднял бы рассказчика на смех.
А сегодня все оказалось рядом. Слишком близко, слишком реально.
Дед, значит. Может быть, и правда, дед. Может быть, он на самом деле бережет Ника, раз уж мог захватить полный контроль над его телом, но не сделал этого.
Или не мог? Может быть,
Значит, надо ему подыграть. Нужно сначала выбраться отсюда, добраться до какого-нибудь безопасного места, если таковые еще существуют в Австралии и мире, и там уже выяснять истинные мотивы и принимать решения.
– Вы еще здесь? – позвал Ник.
Ответа не было.
– Я знаю, что вы здесь, – сказал Ник. – И когда я не могу вас видеть это раздражает.
– Хорошо, – сказал Ломтев.
Хотя он уходил, как Чеширский кот, медленно и постепенно, разве что без улыбки, появился он резко. Вот никого не было, а вот он снова сидит на камне. Ник даже моргнуть, наверное, не успел.
– Я знаю, что ты сомневаешься, – сказал Ломтев. – Это нормально.
– Вы можете читать мои мысли?
– Нет, – сказал Ломтев. – Только какие-то отблески, сильные эмоции, общие ощущения.
– А сказали бы, если бы могли?
– Сказал бы.
– Допустим, я вам верю и вы правы, – сказал Ник. – И я согласен, что мне нужно найти моих нас… биологических родителей. Как это сделать?
– Понятия не имею, – сказал Ломтев.
– Я думал, у вас есть план.
– Меня не было здесь два десятка лет, – напомнил Ломтев. – Ты помнишь свой переезд в Австралию?
– Нет.
– И я не помню.
Ник сунул руку в карман и сжал артефакт.
– Когда в меня засунули эту штуку?
– В пять лет.
Это многое объясняло, подумал Ник. Он не помнил, что было с ним примерно… до пяти лет, хотя другие люди утверждали, что имеют гораздо более ранние воспоминания. Кто-то помнил себя года в три, кто-то и того раньше, но для Ника это время всегда было белым пятном. Правда, раньше он не придавал этому факту большого значения. Потому что все же индивидуально, не так ли? К тому же, что трехлетний может толком помнить о своем детстве? И, быть может, это у них и вовсе даже не настоящие воспоминания, а придуманные, в более позднем возрасте…
– А сколько мне было лет, когда вы… возродились?
– Около четырёх, – сказал Ломтев.
– Почему не сразу?
– Я не знаю, как это работает, – сказал Ломтев. – Возможно, до этого момента твой мозг сформировался недостаточно, чтобы принять мое сознание.
– Оперативной памяти не хватало?
– Я не знаю, как это работает, – повторил Ломтев.
– А почему другие лорды не возрождаются, как вы? – поинтересовался Ник. – Ведь если бы кто-то из них смог продолжить жизнь в теле собственного сына или внука, об этом наверняка было бы известно. Это была бы сенсация.