Сам себе цикл. Дилогия
Шрифт:
– Нет.
– А связи в мире контрабандистов?
– Нет, – сказал Ник. – Я вообще не уверен, что у нас тут были какие-то контрабандисты, кроме китайских, а они вряд ли захотят нам… мне помочь.
– Их желание помочь кому-бы то ни было зависит от первого пункта, – сказал Ломтев.
– Э…
– От денег.
– Вы же говорили, что никогда не были в Австралии, и понятия не имеете, как тут что, – напомнил Ник.
– Но я знаю людей, – сказал Ломтев. – Люди не меняются.
– Хорошо, – сказал Ник. – Допустим. И куда нам
Ломтев пожал плечами.
– Хотя бы, где мы сейчас?
– Я не знаю, – сказал Ломтев. – Где-то подальше от той военной базы.
– И как мне сориентироваться?
– По Солнцу? – предположил Ломтев.
– О боги, – простонал Ник.
Он примерно сориентировался по сторонам света, потом попытался вспомнить, как выглядит карта, и где, по отношению к Форт-Джексону, находится ферма его родителей. Однако, с учетом того, что он понятия не имел, где сейчас находится, погрешность его измерений была… колоссальной.
Он замер в нерешительности. Как люди вообще жили до появления навигаторов и онлайн-карт?
– Я уверен, что если начать двигаться, ты найдешь какой-нибудь ориентир, – сказал Ломтев.
– Или китайский патруль, – сказал Ник.
– У них тоже можно будет спросить дорогу, – согласился Ломтев.
– Вы такой спокойный потому что уже умерли или всегда были таким?
– Делай, что должно, и будь, что будет, – сказал Ломтев.
– Откровенно говоря, это не слишком вдохновляющая стратегия, – сказал Ник. – Особенно если не забывать, куда она вас привела.
– Если у тебя есть план получше, я с интересом посмотрю за его выполнением, – сказал Ломтев, и тут уже Нику крыть было нечем.
Масштаб одномоментно свалившихся на Ника неприятностей… подавлял, и он понимал, что наверняка еще не осознал его полностью. При этом китайское вторжение, которое еще вчера казалось ему концом света, сегодня отошло на второй план. То есть, угроза китайцев Австралии, конечно же, никуда не делась, и вряд ли исчезнет в ближайшие десятилетия, но угроза китайцев лично Нику стала куда более весомой.
А если прибавить к этому мертвого деда, живущего в его голове, и разборки с русским императором, которые, скорее всего, тоже не заставят себя ждать…
Ник шагал по лесу и раздумывал, что бы было, если бы он с самого начала знал о своем происхождении. Ну, то есть, если он не сошел с ума, и вышагивающий рядом призрак не врет.
Был ли нас сдаться китайцам, объяснить им ситуацию, попросить не трогать вживленный в его тело артефакт, и тогда… Что было бы тогда? Даже если бы они поверили этой невероятной с точки зрения обычного человека истории, что бы они сделали? Использовали бы Ника как заложника для своих политических игр? Выдали бы его русским ради какой-нибудь очередной уступки?
В любом случае, мнение Ника о происходящем в любом случае никого бы не заинтересовало. Так уж вышло, что ему не оставили шанса остаться в стороне.
Его просто изначально не было.
* * *
В
Вот есть обычные люди, которых большинство. У них есть семьи, кредиты, они должны думать о выживании, о том, чтобы их не уволили с работы, о том, чтобы купить себе дом подольше, потому что дети подросли, и в старом им уже тесно, и каждый день жизни таких людей – это преодоление трудностей, и все, на что они могут рассчитывать, так это на то, что и дети будут жить лучше, чем они.
И есть, допустим, лорд Реджинальд – кстати, где он? – который этих проблем, для некоторых и вовсе оказывающихся непреодолимыми, не замечает в принципе. Повелитель Бурь, Хозяин Штормов, рожденный с серебряными ложками, торчавшими вообще отовсюду. Он может не думать о деньгах, может не думать о карьере, может не думать… до, собственно, на бытовом уровне он может вообще ни о чем не думать. Его главная задача – быть лордом. Прийти на помощь вон тем самым обычным людям, когда возникнет такая необходимость. Это, так сказать, часть его социального контракта.
Кому многое дано, с того много и спросится или что-то вроде того.
И где этот хваленый лорд Реджинальд, когда он так нужен? Почему не потопил китайский флот, когда тот только вошел в территориальные воды? Почему даже не попытался?
А Ник был уверен, что он даже не попытался, потому что если бы он попытался… ну, это было бы заметно.
Как объяснить его невмешательство? Что это? Трусость, предательство или высшие политическое интересы, и как можно отличить одно от другого?
Мир очевидно сошел с ума, и на этом фоне было легче принять тот факт, что рядом перебирает ногами призрак его убитого двадцать лет назад русского деда. И ногами он перебирает, видимо, по привычке или от нежелания смущать Ника, ведь ровно с таким же успехом он мог бы парить над дорогой.
Дорога была пустынной. Ни гражданского транспорта, ни военного. Похоже, что китайские войска ушли куда-то далеко вперед, а местные не отваживаются даже на редкие вылазки. Да и куда им теперь ездить?
Тем не менее, Ник был готов залечь в придорожной канаве при малейшем намеке на опасность. Его даже не смущало, что под определение опасности теперь попадал любой звук мотора.
Такие времена настали.
А на личной жизни теперь точно можно будет поставить крест. Какая может быть личная жизнь, если у тебя есть постоянный спутник, незримый наблюдатель, от которого невозможно избавиться? Ник сам удивился несвоевременности этой мысли и тому факту, что она продолжает его тревожить, ведь в его обстоятельствах волноваться о личной жизни следовало, наверное, в последнюю очередь, но человек – существо странное, и даже в экстремальной ситуации может беспокоится о совершенно не влияющих на его выживание вещах…