Сам себе цикл. Дилогия
Шрифт:
— И кого вы подозреваете?
— Как обычно, всех, — улыбнулся Бессонов. — Или никого. Пока я только высказываю версию и советую вам присмотреться к этому клану. Точнее, к этим кланам. Что вам известно о старшем князе?
— Немногое, — сказал Григорьев. — Он редко попадал в поле зрения СИБ. Верный слуга империи, личный друг императора… Он всегда был вне любых подозрений, и у меня нет никаких оснований предполагать, что в этом плане что-то изменилось.
— Раскол клана, — напомнил Бессонов.
— Это вопрос смены вектора силы, —
— Потому что я провидец?
— Потому что вы — дворянин, — сказал Григорьев.
— На вашем месте, я бы все же поговорил со стариком, — сказал Бессонов.
— И что я ему скажу? О чем я его спрошу?
— Вы говорили, что ваши люди умеют задавать вопросы.
— Ему почти девяносто лет и он князь, — сказал Григорьев. — Более того, он — колебатель тверди, а таких, если мне не изменяет память, в империи давно не осталось.
— Да и во всем мире тоже, — сказал Бессонов. — Я узнавал, Троезубовы были последним родом, владеющим этой силой.
— А вы не узнавали, почему этот род был уничтожен?
Бессонов промолчал.
К этой информации не было доступа даже у него, это дело, если оно и существовало до сих пор, хранилось в той части архива, куда можно было попасть только с личного императорского дозволения.
А скорее всего, и документов-то никаких не осталось. Сети тогда не было, а бумага недолговечна и уязвима для разного рода напастей.
Прорыв водопровода, пожар, крысы…
Или кто-то просто изъял папочку из архивов и ушел вместе с ней.
— Надеюсь, что вы ошибаетесь, — сказал Григорьев. — Потому что если вы не ошибаетесь, то это заговор, а заговор рано или поздно раскроется, и это может привести к войне. Надеюсь, мне на надо вам объяснять, каких бед любой из князей может натворить в таком густонаселенном городе, как наша столица?
— Да, наверное, я ошибаюсь, — вздохнул Бессонов. — Громовы — древний, могущественный и очень влиятельный род, кем надо быть, чтобы злоумышлять против них и надеяться, что ему сойдет это с рук?
***
Через закрытые двери Ломтев слышал, как на подъездной дорожке паркуются машины.
Машин было много, точно больше пяти. Их пропустили на территорию, не чиня препятствий, как он и просил.
Путилинские, конечно, не дети, но, сколь бы круты они ни были, вряд ли они готовы схлестнуться с СИБ или с чьей-то частной армией, даже если бы боевые им оплачивались по тройному тарифу, но, в любом случае, они здесь ни при чем, и Ломтев не видел смысла проливать лишнюю кровь.
Он эту ситуацию спровоцировал, он и ответит.
Группа захвата — а кто еще мог приехать на таком количестве автомобилей — не торопилась, да и самому Ломтеву спешить, кроме как на тот свет, было некуда. Он докурил трубку, выбил ее на пол, взялся за искореженную
Кто бы ни хотел его смерти, и кто бы сейчас ни вошел в эту дверь, пусть он не думает, что все будет легко…
И тем больше было удивление Ломтева, когда в открывшуюся дверь вошел старший по смене путилинский боец. Значит, не захват, понял Ломтев, вряд ли СИБ послала вперед постороннего или хотя бы позволила ему войти в дом…
— К вам с визитом великий князь Меншиков, ваша светлость, — доложил боец.
— Ладно, — сказал Ломтев, пытаясь делать вид, что так и надо, и ничего неожиданного для него самого тут не происходит. — Зови его. Пусть войдет.
Глава 16
— А и не надо меня звать, — сказал великий князь Меншиков, переступая порог ломтевского дома. — Я уже здесь.
На вид великому князю можно было дать лет шестьдесят, но Ломтев знал, что тот старше. Чуть выше среднего роста, довольно худой, он носил светлый костюм, поверх которого был накинут легкий летний плащ. Волосы великого князя, седые лишь наполовину, были зачесаны назад, а белая борода и усы — аккуратно подстрижены.
— Иди, служивый, — сказал Меншиков, хлопнув путилинца по плечу. — Иди, а мы уж тут как-нибудь по-стариковски договоримся.
Путилинский бросил короткий взгляд на Ломтева, тот едва заметно кивнул, и князья остались в холле вдвоем.
— Надо будет на своего дворецкого тоже бронежилет напялить, — сказал Меншиков. — Так, смеха ради. Когда нормальными слугами думаешь обзавестись, князь?
— Ноблес оближ, нес па?
— Это подождет, — сказал Ломтев.
— Кстати, ничего, что я к тебе на "ты"? Давай и ты мне тоже, я человек простой, хоть и великий, всех этих антимоний не люблю.
— Давай на "ты", — согласился Ломтев.
— Вот и чудесно, — сказал Меншиков. — Значит ты, князь, думаешь, что твоя жизнь стоит больше, чем жизнь графа? Кстати, где он?
— Вон, — Ломтев показал.
— Печальное зрелище, — сказал Меншиков, бросив короткий взгляд в сторону останков Крестовского. — Убирать собираешься или на память оставишь?
— Пусть пока так полежит, — сказал Ломтев. — Для наглядности.
— Да я уже посмотрел, — сказал Меншиков. — А больше никому этого видеть не надо, нес па?
— Я не знаю, — сказал Ломтев. — Может быть, ты недостаточно внимательно посмотрел.
— Достаточно, — заверил его Меншиков. — В связи с чем я и повторяю вопрос. Значит ты, князь, считаешь, что твоя жизнь стоит больше, чем жизнь графа?
— Похоже на то, — сказал Ломтев. — Потому что если бы это было не так, то сейчас здесь был бы не ты, а какая-нибудь зондеркоманда.
— Кто? — не понял Меншиков.
Ломтев объяснил.
— Занятно, — сказал Меншиков. — А может быть, я и есть эта зондеркоманда? Думаешь, я с тобой не справлюсь?