Сама невинность
Шрифт:
– Где речная полиция обнаружила тело?
– Около пристани Бастер. Она плыла по течению от моста Тауэр и застряла под пирсом. Там играли мальчишки, они ее и обнаружили.
– Очевидное самоубийство, не правда ли? – спросил Ричард. – Зачем взбираться на ограждение на мосту Тауэр, если ты не собираешься спрыгнуть?
– Когда она умерла? – поинтересовался Мик, глядя на Кэла.
– Сложно сказать. Самое позднее две недели назад.
Для Мика всё было ясно.
– Что-нибудь еще?
– Один загадочный момент, – ответил Ричард. – Когда мы осматривали ее квартиру в Бермондси [4] , то нашли
– Что в этом странного?
– Ее сын мертв уже пятнадцать лет.
Эта информация не заинтересовала Мика настолько, чтобы ему захотелось провести дополнительное расследование, а список незавершенных дел, за которые он отвечал, и так был большой.
– Она была пожилой женщиной, и, вероятно, не в своем уме. Давайте закроем дело, джентльмены.
4
Бермондси(Bermondsey) – район Лондона, расположен на южном берегу реки Темза, является частью лондонского округа Саутварк. В XIX в. существенная часть района представляла собой трущобы, которые населяли докеры, матросы, эмигранты, рабочие расположенных здесь же фабрик и заводов; один из самых опасных и печально известных рйонов Лондона.
Картина «Свадебный пир в Бермондси» показывает, каким был этот район во времена правления Елизаветы I. Художник неизвестен.
Ричард засунул руку в карман и достал несколько свернутых листков бумаги.
– Так как сегодня твой день рождения, я подумал, что ты получишь истинное удовольствие, заполняя все необходимые бумажки.
– Ни в коем случае, – ответил Мик, качая головой, – тело было найдено в Темзе. Ты представляешь речную полицию. Одно из преимуществ моей работы – это возможность выбирать дела, с которыми я работаю, ты же не можешь делать то же самое. Это твое дело.
– Уверен, что не хочешь этим заняться? Ты знаешь эту женщину.
Мик нахмурился и снова посмотрел на мертвое тело.
– Я знаю?
– Дело Клэпхема. Мы вели его вместе. Ее муж Генри Клэпхем был арестован и помещен в Ньюгейт [5] . Через несколько недель другой заключенный убил его. Это было двенадцать лет назад. Мы брали у нее показания. И она была на судебном процессе, когда мы выдвигали обвинение.
Мик покачал головой.
– Парень, у меня так много дел, что я могу считать себя счастливцем, если вспомню детали дела, которое вел два года назад. А ты говоришь про двенадцать лет!
5
Ньюгейт(Newgate) – печально известная лондонская тюрьма. Была построена в 1188 г. по приказу Генриха II, неоднократно перестраивалась, в XVII в. сгорела в Великом пожаре и была заново восстановлена. Действовала до 1902 г. В ней содержали как людей из низших сословий, так и из высших – последние имели возможность «купить» одиночную камеру и более комфортные условия. Первые же содержались в ужасных условиях.
Так Ньюгейт выглядел в XIX в.
– Начинаешь терять память? Вот что делает старость с человеком.
Мик отвернулся.
– Меня ждут настоящие дела. Я ухожу.
Мик вышел из морга и направился в своей временный офис. Едва он сел за стол и снял пиджак, как к нему подошел Дэвид Флетчер, один из констеблей.
– Пока вас не было, вам пришло сообщение из отделения на Боу-стрит. Билли
Мик совершенно точно знал, по какой причине начальник хотел его увидеть, и этой причиной была не шутка в честь его дня рождения. Почему из всех возможных дней де Витт именно сегодня решил устроить ему выволочку?
Первые слова, вырвавшиеся у главного инспектора, подтвердили догадку Мика.
– Ты что, совсем сошел с ума? – проревел де Витт, едва Мик вошел в его кабинет и закрыл за собой дверь. – Ты знаешь, кто такой Роджер Эллертон?
Мик пожал плечами.
– Он сказал, что он сын графа.
– Он сын графа Чедуика! – главный инспектор схватился руками за свою почти лысую голову, от чего оставшиеся волосы встали дыбом. Он сорвался на крик. – А Чедуик доводится кузеном министру внутренних дел. А министр внутренних дел является главой Скотленд-ярда, если ты забыл об этом!
Мик медленно выдохнул. Нет, он больше не находится на пути в ад, он уже был в аду.
Де Витт распорядился, чтобы сэра Роджера немедленно выпустили, сделал Мику строгий выговор и лишил его жалования за один день работы. Затем он напомнил Мику, что люди, подобные сэру Роджеру, не могут быть арестованы, и дал понять, что если в будущем нечто подобное повторится, Мик будет временно отстранен от работы. Когда Мик направился к выходу, де Витт заговорил снова, на этот раз более спокойным голосом.
– До того, как ты уйдешь, я хотел сказать тебе еще одну вещь.
Мик обернулся.
– Сэр?
Де Витт ухмыльнулся.
– Что ты думаешь о своем новом месте работы?
– Прекрасное место, – ответил Мик с гримасой, отдаленно напоминающей улыбку. – Когда я смогу вернуться в свой старый офис?
– Через несколько дней. Когда высохнет краска.
Мик кивнул, прекрасно понимая, что его офис не нуждался в покраске.
– Какого цвета он будет теперь? Пурпурный?
Де Витт покачал головой.
– Нет, желтовато-зеленый.
– Мой любимый цвет, – Мик знал, что де Витт пошутил насчет цвета, но он не шутил насчет сэра Роджера и возможного временного отстранения. Он спустился к себе и постарался отнестись философски к полученному выговору, но он не мог побороть некое чувство разочарования.
В отличие от сэра Роджера, у Мика не было титулованных родственников, способных вытащить его из неприятностей. На самом деле у Мика вообще не было родственников. Не было семьи. За каждую неприятность, в которую он попадал, он должен был расплачиваться сам. Каждый успех давался ему ценой тяжелого труда. Благодаря тому, что он много и плодотворно работал, в прошлом году де Витт включил его в состав управляющей комиссии Скотленд-ярда, которая состояла всего из шести человек. Это повышение означало существенную прибавку к жалованию и возможность выбирать наиболее интересные случаи из тех дел, которые поступали в Управление.
Мик откинулся на стуле. Казалось, что только вчера он, совершеннейший новичок, вступил в полицию. Тогда он был самоуверенным мальчишкой, который лучше знал, как нарушать закон, нежели чем следить за его исполнением.
Сейчас же ситуация изменилась. После семнадцати лет работы в столичной полиции, семнадцати лет тяжелого труда, когда он экономил каждый шиллинг, который только можно было сэкономить, и жил в однокомнатной квартире, Мик мог позволить себе ту единственную вещь, которой у него не было на протяжении всей его жизни – свой собственный дом.