Сама по себе
Шрифт:
— Все произошло слишком внезапно, — сказал он. — Я совсем растерялся, когда поднял глаза там, на борту, и увидел девушку, которую искал всю жизнь.
— Разве ты не обрадовался?
— Я думал, то, что так похоже на случайно найденный цветок, не заслуживает уважения. Но все наоборот: тем больше было причин обращаться с тобой бережно.
— Очень мило, — засмеялась она. — Если будешь продолжать в том же духе, я начну бояться, что меня выбросят под колеса трамвая.
Ах как он ей нравился! Они поужинали вместе, пошли в театр, а в такси, по дороге
— Подумаешь о том, чтобы выйти за меня замуж?
— Ладно, подумаю.
— Разумеется, если ты за меня выйдешь, мы будем жить в Нью-Йорке.
— Назови меня Микки-Маусом, — вдруг сказала она.
— Зачем?
— Не знаю… Ужасно было смешно, когда ты назвал меня Микки-Маусом.
Такси остановилось у дверей гостиницы.
— Ты не зайдешь? — спросила она. — Поболтали бы еще.
Ее груди было тесно в лифе.
— Моя мать приехала со мной в Нью-Йорк. Я обещал прийти, чтобы она не скучала.
— А.
— Поужинаешь со мной завтра?
— Конечно.
Она поспешила наверх, к себе в номер, и включила фонограф. «О господи, он собирается меня уважать, — подумала она. — Он ничего обо мне не знает, ничего не знает о женщинах. Он хочет сделать из меня богиню, а я хочу быть Микки-Маусом». Она подошла к зеркалу и стала перед ним, чуть раскачиваясь из стороны в сторону: Сегодня наши именины, Споем под звуки мандолины.
Утром, у своего агента, она столкнулась с Эдди О’Салливаном.
— Ты еще не замужем? — поинтересовался он. — Или вообще его больше не видела?
— Я не знаю, что делать, Эдди. По-моему, я в него влюблена, но у нас все как-то не в лад.
— Так прибери его к рукам.
— Именно этого я и не хочу. Хочу, чтобы меня саму прибрали к рукам.
— Что ж, тебе уже двадцать шесть, и ты его любишь. Почему бы не выйти замуж? Да и сезон плохой.
— Он американец до мозга костей, — пожаловалась она.
— Ты так долго жила за границей, что теперь сама не знаешь, чего хочешь.
— Вот пусть мужчина мне и объяснит.
Она догадывалась, что ей предстоят смотрины; в мятежном настроении, вызванном этим предчувствием, она договорилась пойти в полночь на чаплинский фильм с двумя другими знакомыми: «…потому что я напугала его в Мэриленде, и он только вежливо распрощается со мной у дверей». Вытащив из гардероба все свои платья, она решительно выбрала самое вызывающее, от «Вьонне»; в семь часов, когда Джордж зашел за ней, она пригласила его в номер и показала свой наряд, втайне надеясь, что он станет возражать.
— Может, ты предпочел бы, чтобы я выглядела как монашка?
— Не надо ничего менять. Я боготворю тебя.
Но она не хотела, чтобы ее боготворили.
На улице еще не стемнело, и ей было приятно сидеть рядом с ним в машине. В свежем, молодом шелку она чувствовала себя свежей и молодой — она с радостью ехала бы с ним вечно, если бы только знала, что впереди их что-то ждет.
…Апартаменты «Плазы» сомкнулись вокруг них; в гостиной горели люстры.
— В Мэриленде
— Наш род обеднел, — смело ответила Эвелина. — Я их единственная надежда, но актрисы не умеют копить деньги.
Когда явился другой гость, Эвелина вздрогнула. Из всех теней прошлого… ну надо же, полковник Кэри! Ей захотелось или засмеяться, или спрятаться. На мгновение у нее даже мелькнула мысль, уж не подстроено ли все это, — но по его удивлению она поняла, что никакого плана быть не могло.
— Рад видеть вас снова, — просто сказал он. Когда они сели за стол, миссис Айвз заметила:
— Мисс Лавджой из наших краев в Мэриленде.
— Понятно, — полковник Кэри взглянул на Эвелину и неуклюже попытался ей подмигнуть. От досады она залилась румянцем. Очевидно, он не знал ничего об ее успехе на сцене, помнил только эпизод шестилетней давности. Когда подали шампанское, она позволила слуге наполнить ее бокал, чтобы полковник не решил, будто она изображает неискушенность.
— Я думал, ты вовсе не берешь в рот спиртного, — обронил Джордж.
— Так и есть. Кажется, это мой третий бокал за всю жизнь.
Похоже, вино прояснило ситуацию; благодаря ему она осознала необходимость опередить полковника, который мог потом все рассказать Айвзам по-своему. Ее бокал наполнили вновь. Чуть позже полковник Кэри помог ей начать, спросив:
— Чем вы занимались все эти годы?
— Играла на сцене, — она повернулась к миссис Айвз: — Мы с полковником познакомились, когда у меня была самая трудная полоса.
— Неужели?
Лицо у полковника покраснело, но Эвелина упрямо продолжала:
— Два месяца я была так называемой девушкой для вечеринок.
— Девушкой для вечеринок? — озадаченно повторила миссис Айвз.
— Есть такое нью-йоркское изобретение, — сказал Джордж.
Эвелина улыбнулась полковнику.
— Это меня забавляло.
— Да, было весело, — подтвердил он.
— Мы с подругой только что закончили школу и решили пойти в актрисы. Не один месяц обивали пороги разных агентств и контор; бывали дни, когда нам буквально нечего было есть.
— Какой ужас, — откликнулась миссис Айвз.
— Потом кто-то рассказал нам о девушках для вечеринок. Иногда предпринимателям хотелось развлечь клиентов из других городов — пение, танцы, шампанское и все такое, — чтобы те почувствовали себя в Нью-Йорке своими. Тогда они снимали зал в ресторане и приглашали дюжину девушек для вечеринок. Все, что от нас требовалось, — это надеть хорошее вечернее платье и просидеть два часа рядом с каким-нибудь пожилым мужчиной, смеяться его шуткам и, может быть, поцеловать его на сон грядущий. Иногда, садясь за стол, мы находили у себя в салфетке банкноту в пятьдесят долларов. Звучит ужасно, не правда ли, — но в те три кошмарных месяца это было для нас спасением.