Самая черная птица
Шрифт:
— Дарит мне свет, — внезапно выпалил он, — немало бед…
Потом умолк и через некоторое время стал нетвердой рукой царапать что-то на обрывках бумаги, которые вытащил из карманов пальто. На востоке начинала заниматься заря. Внезапно вдохновение По иссякло, и несколько минут он сидел, уставившись в пространство, после чего снова занялся своими клочками бумаги.
Обращаясь то к одному, то к другому, поэт начал декламировать вполголоса, нараспев:
И чахнет душа в тишине. Но Вирджиния, нежная, нежная, юная, стала супругою мне — Но Вирджиния темнокудрая стала подругою мне. О,23
В оригинале это стихотворение называется «Eulalie», то есть «Евлалия». В романе цитируется его полный текст, но имя «Евлалия» заменено на «Вирджиния»; кроме того, изменен цвет волос героини (вместо «yellow-haired», «светловолосая», она стала «raven-haired» — «с волосами, черными как вороново крыло»). В настоящем издании приводится перевод В. Рогова, с вышеуказанными изменениями.
Когда Эдгар закончил, Хейс взглянул на него и спросил:
— Вы только что это сочинили?
Доктор Фрэнсис к тому времени уже тихонько храпел, и голова его болталась из стороны в сторону.
— Что вдохновляет поэта, — провозгласил По, — так это пророческий восторг красоты перед отверстой могилой, главный констебль. Посредством музыки поэзии мы общаемся с ушедшими: с теми, кто покинул этот мир.
Он взглянул на спящего врача.
— Одна только мысль о близкой смерти жены сводит меня с ума. Простите. Моя жена рано сойдет в могилу. Я это знаю. Знаю, что тьма может поглотить нас. И все же тьма полна движения. Мертвые продолжают жить и, в той или иной форме, возвращаются. Я люблю бродить по лесам. Ненавижу городскую грязь, грохот экипажей. Мне отвратителен невыносимый шум колес, громкие голоса торговцев рыбой и морепродуктами. Кто меня осудит? О, сломан кубок золотой! Душа ушла навек! Пусть горький голос панихид звучит о той, прекрасной, что умерла, скончавшись молодой! [24] Плачьте о моей Вирджинии, сэр, сейчас или больше никогда.
24
Начиная со слов «О, сломан кубок золотой!» и далее идет неточная, фрагментарная цитата из стихотворения Эдгара По «Линор». Перевод К. Бальмонта.
И в первых лучах зарождающегося рассвета главный констебль увидел, что на глазах По блестят слезы.
Когда они добрались до города, уже настало утро. Хейс осторожно разбудил доктора и высадил его у дома, недалеко от того места, где когда-то жил Джон Кольт. Сыщик и поэт двинулись дальше на юг, мимо открытого коллектора, к жилищу главного констебля на Лиспенард-стрит. Было половина девятого.
— Не хотите зайти ко мне, выпить яванского кофе, прежде чем продолжить свой путь? — предложил детектив.
По еще прежде сообщил, что намерен отправиться
Писатель кивнул, принимая приглашение. Он питал страсть к кофе, и мысль о чашке этого ароматного дымящегося напитка в столь ранний час, после бессонной ночи, показалась очень привлекательной.
Несмотря на ранний час, Ольга уже проснулась и хлопотала у плиты. В доме было тепло, пахло свежеиспеченным хлебом и варящимся кофе.
— А, наш выдающийся читатель и критик, — улыбнулся По, увидев девушку, и добавил мягким, ласковым голосом: — Мисс Хейс, мы снова встретились с вами.
У дочери констебля были ровные симметричные черты лица. В свои тридцать два года благодаря ярким умным глазам и гладкой коже она выглядела моложе своих лет, и лишь в каштановых волосах прятались три седые пряди. Отец, строго относившийся к своим отпрыскам, считал Ольгу если не красавицей, то очень привлекательной.
— Мистер По, для меня огромная честь принимать вас в нашем доме. Трудно найти большего почитателя вашего творчества, чем я, сэр.
Она протянула гостю руку.
Писатель поклонился в знак признательности, после чего тяжело опустился за кухонный стол.
— Папа, — сказала Ольга, заметив покрасневшие глаза Хейса, — тебе нужно поспать. Хочешь, я приготовлю тебе постель?
— Нет-нет, — возразил он. — Я в порядке. Кофе готов, дорогая?
Дочь констебля встала и пошла к плите. При помощи толстой синей прихватки, много лет назад сшитой ее матерью, она разлила горячий напиток в три большие чашки.
— Сливки, мистер По?
— Спасибо. И, если можно, сахару, мисс.
Девушка поставила на стол кувшинчик со сливками и сахарницу. Поэт добавил всего капельку сливок, но зато три ложки коричневого грубого сахара, наполненные до краев.
Отец и дочь наблюдали, как он опустил оловянную ложку в кофе и стал помешивать напиток.
— Ваш отец преследует меня, — сказал писатель Ольге, хитро подмигнув. — Он думает, я убил человека.
— А это правда? — без выражения спросила девушка.
По взял свою чашку и осторожно отхлебнул, прежде чем ответить.
— Только свою душу, моя дорогая. Как это ни прискорбно, я убил только свою собственную душу.
Глава 62
Если не он, то кто?
После того как неожиданный гость покинул их дом, а отец отправился спать, Ольга осталась сидеть за бывшим швейным столом матери, теперь служившим в качестве письменного стола. На полках, где прежде хранились иголки, медные наперстки, измерительная лента и многочисленные нитки, теперь расположилась ее библиотека. Взгляд девушки перемещался по корешкам и загорелся, когда она увидела потрепанное издание романа Сусанны Роусон «Шарлотта Темпл». Дочь констебля вспоминала, как однажды в воскресенье они вместе с отцом отправились в церковь Троицы на могилу главной героини.
Мысленно она снова ощутила зябкое дыхание того дня: дождя не было, но в воздухе стояла влага. Темное небо с низкими, зловещими облаками — и большая толпа. Целое море цветов и куча рукописных посланий покрывали собой могилу и надгробие.
— Мне так грустно, — пробормотала Ольга, заглядывая в широкое, темное, как небо, лицо отца. Когда девочка начала рыдать, Хейс крепче взял ее за руку и отвел в сторону.
— Юная леди, — сказал он сурово, — долг повелевает мне рассказать правду дочери, которую так люблю.
Она ждала. Широко раскрытые, влажные от слез глаза выражали надежду.
— Ты знаешь, кто такая Шарлотта Темпл? — спросил он.
— Да, — ответила она прилежно.
— И кто же она?
— Это девочка, которая страдала и умерла за свои грехи, и ее похоронили здесь, в церкви Троицы.
— Нет, — возразил отец. — Шарлотта никогда не жила. И не умирала. Это не настоящий человек, Ольга. Вымышленный персонаж, который придумала миссис Роусон, автор книги.