Самая длинная ночь в году
Шрифт:
Пристально посмотрела на него в ответ.
«Красив», – с некоторым раздражением отметила я. Правильные черты лица. Вьющиеся темно-русые волосы, чайного цвета глаза под густыми, пушистыми ресницами и тонкие, аристократические руки. При этом великолепно сложен – развитая мускулатура придавала мужественности. Высокий.
Подобная внешность сразила бы меня наповал, но было в молодом человеке тем не менее что-то отталкивающее. Наверное, слишком раздевающий взгляд, от которого сразу захотелось куда-нибудь спрятаться…
– Простите, – проговорил мужчина,
– Ничего. Как ваши подопечные?
– Одного, самого тяжелого, уже прооперировали. Он очнулся. Простите, что не проследил за порядком – меня как раз вызвали к заведующей оформлять документы.
– А что у вас случилось?
– Эти… пиротехники услышали от преподавателя по истории про то, как перед самой Черной войной были созданы магические бомбы с зачарованным льдом. И решили тут же создать свою. Влезли в кабинет магической химии. Взломали охрану, между прочим! Вы можете себе представить, какая там охрана? У нас?! Вот как… Как, скажите мне на милость, такой талант с такой дуростью может сочетаться?
Он возмущенно посмотрел на меня. Вздохнул, выпуская облачко пара. Надо же – похолодало…
– Взяли первый попавшийся шар для оболочки, поместили в него разноструктурный лед, – продолжил он. – И где заклинание только раздобыли?! Соответственно оболочка у них в руках и рванула. Потому что стекло не удержит такое мощное заклятие – это же известно любому мало-мальски здравомыслящему человеку! А шаров из переплавленного особым образом черного хрусталя у нас нет. И не может быть! В учебных-то заведениях!
– Я даже представить себе боюсь, насколько сложно сделать подобную сферу, – вспомнила я уроки химии в пансионе и Академии.
– И насколько опасно давать в руки этих… талантов! Поэтому подобные сферы хранятся… Ну, никак не в училищах. Как, впрочем, и зачарованный лед!
Я только покачала головой. Вот детям делать нечего… И как в живых остались?!
– Хорошо еще, – словно услышав мои мысли, проговорил офицер-воспитатель, – что додумались двоих поставить на защиту. И заклинания удались. Осколками четверых посекло несильно. И тот, у кого это все рвануло, в живых остался.
– Родителей известили?
– Четверо – сироты. Извещать некого. А у пятого, который ими и верховодил… У того отец уже у нашего командира. Конечно, стоило мальчишку отчислить, как зачинщика. Но… Отец – генерал. Так что, думаю, все обойдется деньгами на восстановление кабинета.
Я поморщилась. Ну, конечно, высокопоставленный отец. Кто ж сына наказывать будет по-серьезному? Другое дело – сироты…
– А остальные? – спросила я.
– Тоже оставят. На испытательном сроке. Ну, и преподавателю магической химии отдадут на растерзание. Наш профессор – настоящий фанат своего дела. Практически все студенты, что попадали в его ведомство за ту или иную провинность, впоследствии становились студентами химического маго-факультета! Так что хулиганов станет меньше, а специалистов, искренне и беззаветно преданных науке, – больше. Проверено годами.
– Это
– Так что все с ними в порядке будет.
– Хвала Небесам.
– Хвала, – откликнулся мой собеседник и предложил: – Давайте я вызову экипаж, и вас отвезут домой. К сожалению, я на службе и не могу проводить сам.
– Хорошо, – не стала спорить я. – Действительно, устала.
Мы стояли и молчали. Я жадно вдыхала горьковатый осенний воздух, такой вкусный после запаха госпиталя, пропитанного антисептиком. Офицер молча смотрел на меня. Я поймала его взгляд – и смутилась.
– Простите… – решился мужчина. – Могу я пригласить вас на ужин? Конечно, когда вы будете не заняты. И не так измучены.
– Спасибо. Но не стоит.
– Это связано с тем, что у вас кто-то есть? Или просто день тяжелый?
– Характер тяжелый, – улыбнулась я. – И день тоже…
Он улыбнулся в ответ, словно выяснил что-то для себя приятное.
Вскоре прибыл экипаж, но не наемный – как я подумала – а личный, с гербом.
– Отдыхайте, уважаемая госпожа целительница, – подал мне руку офицер. – Было очень приятно познакомиться.
– И мне, – ответила я и сообщила вознице адрес.
Когда экипаж тронулся, я сразу закрыла глаза и, уже засыпая, поняла, что так и не спросила, как зовут молодого офицера.
– Госпожа целительница! Госпожа целительница! Прибыли!
Я вздрогнула – и проснулась. Растерла лицо руками, посмотрела на озадаченного возницу, чуть улыбнулась ему.
– Да… Я поняла.
Мне помогли выйти, и я побрела до дома, в котором вот уже целых шесть лет снимала флигелек с отдельным входом. С самого выпуска из Академии.
Жить отдельно! Это такое удовольствие! Особенно после пятнадцати лет обучения: десяти в пансионе и пяти в Академии, где в одной комнате живут шесть или восемь девочек. Одиночество – благо. Великое благо и невероятная роскошь. Можно просто посидеть у камина – и, глядя на язычки пламени, задремать… Улечься на мохнатый ковер и читать, не ожидая окрика воспитательницы, что лежа читать нельзя, потому как вредно.
Гостиная с камином и кухня со столовой внизу. Спальня и кабинет – наверху… А в мечтах – накопить денег и купить эту квартиру. Или какую-нибудь другую, похожую. Но обязательно – с отдельным входом. Как здесь.
Открыла дверь. Скинула платок, вытащила шпильки из волос, потрясла головой – хорошо-то как! Стянула белый форменный передник, разулась – и отправилась спать.
Проснулась ближе к полуночи. Поняла, что выспалась и хочу есть. Решила прогуляться. Неподалеку был круглосуточный ресторанчик – я его полюбила с тех пор, как заселилась сюда. Когда же я научусь связываться мысленно? Или хотя бы приобрету кулон связи? Первое у меня упорно не получалось – не было ни силы, ни умения. А кулон… Кулон и стоил безумно дорого, и связываться мне было особо не с кем. Разве что на дом еду заказывать… Но кулона нет, поэтому я пойду пешком, никуда не торопясь и получая удовольствие от прогулки. Сказано – сделано!