Самая холодная зима
Шрифт:
Я провёл ладонью по шее:
– Слушай, ты не…
– Я тоже тебя люблю, – перебила она, заставив моё сердце остановиться.
Или оно забилось быстрее? Я не мог точно сказать.
– Ты любишь меня?
– Я тебя люблю.
Я поцеловал её, потому что мог думать лишь об этом в тот момент. Она поцеловала меня в ответ, потому что тоже любила меня. В последнее время я не мог справиться с эмоциями. Узнав миллион разных вещей за такой небольшое время, я был не в силах встать на ноги, но, когда Старлет поцеловала меня, я почувствовал, будто наконец-то снова оказался на твёрдой земле.
Той ночью, когда мы пошли спать, я смог обнять девушку, которая любила меня так же сильно,
– Ты думал о том, чтобы рассказать отцу всё, в чем ты признался вчера вечером? Может, сказать ему, как он тебе здесь нужен? Я читала несколько статей о том, как иногда люди в коме могут слышать. Я думаю, ему, возможно, нужно услышать, что ты на самом деле чувствуешь.
Я принял её совет во внимание. В тот момент я был готов попробовать что угодно, лишь бы увидеть, как папа снова открывает глаза.
Глава 30
Майло
На следующее утро я пришёл в больницу, чтобы посидеть с папой. Я плохо спал. Мне часто снились кошмары, и к тому времени, когда я просыпался, мой разум был истощён. Старлет сказала, что нужно говорить с папой от всего сердца, и это ввело меня в замешательство, потому что в последнее время моя душа пришла в негодность. Общество Старлет дарило мне минуты покоя, но я всё ещё боролся изо дня в день. Мне хотелось, чтобы любви было так много, что можно было бы стереть трудные моменты жизни. Вместо этого она действовала как успокаивающий бальзам. Она не залечила трещины в моём сердце, но время от времени успокаивала его.
Я не знал, как говорить с папой.
Я не знал, с чего начать и чем закончить. Честно говоря, я не знал, слышит ли он меня вообще. Я чувствовал себя немного нелепо, делая это, но одного взгляда на него, подключённого к этим аппаратам, было достаточно, чтобы мне захотелось попробовать сделать хоть что-нибудь. Я плохо владел словами. Мистер Слэйд, вероятно, согласился бы с этим фактом. Тем не менее я собирался приложить все усилия.
– Я злюсь на тебя, – сказал я ему, глядя на провода, подключённые к его телу, на трубку, стоящую у него в горле.
Эхо аппаратов в его палате преследовало меня во сне.
– Я чертовски зол на тебя за то, что ты оказался здесь. Ты был мне нужен, – прошептал я, пододвигая стул к его кровати. – Ты был нужен мне, папа, а тебя не было рядом. И это меня бесит.
Я слегка всхлипнул, прежде чем прочистить горло.
– Мама была бы рядом со мной. Если бы всё было наоборот, она бы села со мной и сказала, что с нами всё будет в порядке, несмотря ни на что. Она была бы в курсе всех аспектов моей жизни. Она бы заметила, что с моим зрением что-то не так, ещё до того, как я задумался об этом. Она была бы рядом со мной. Так что пошёл ты, – сказал я, вытирая несколько слезинок. – Да, пошёл ты за то, что нам пришлось тонуть поодиночке, а не вместе. К чёрту тебя за то, что ты не хотел, чтобы я помог тебе. И пошёл ты на хрен за попытку бросить меня сейчас. Ты не можешь этого сделать, ладно, пап? Ты не можешь уйти отсюда и пойти искать маму, потому что я ещё не закончил на тебя злиться, ясно? Я ещё не закончил с тобой. Я ещё не закончил с нами. Так что просыпайся. Пожалуйста. Пожалуйста, пап? Ты проснешься? Пожалуйста, проснись сейчас же, чтобы мы могли не выдерживать вместе.
Я кричал, положив голову ему на плечо:
– Вставай, папа. Просыпайся, просыпайся, просыпайся.
Аппараты продолжали пищать, но папа не открывал глаз. Он не вернулся ко мне в тот момент, но я продолжал говорить. Я оплакивал человека, которым он когда-то был, и человека, которым он стал. Я оплакивал наши упущенные возможности исцелиться. Я оплакивал боль, которую пережили мы оба. На следующее
На второй день я решил взять его за руку.
– Говорят, мне следует купить собаку-поводыря, – сказал я. – Но это не так просто. Ты удивишься, сколько всего нужно сделать для её получения. Об этом забавно думать. Я с детства просил тебя завести собаку, и теперь она у меня будет, а ты не можешь отказать.
Я прислонился подбородком к его плечу и посмотрел в его закрытые глаза.
– Так как насчёт того, чтобы быстро проснуться и сказать мне «нет», папа? Как насчёт того, чтобы рассказать мне, что ты не хочешь иметь дело с собачьим дерьмом? – я слегка толкнул его. – Если ты не проснёшься в ближайшее время, я могу вообще завести двух собак, чёрт возьми.
Я слегка подпрыгнул, когда почувствовал лёгкое сжатие ладони. Мои глаза метнулись к его руке. Чувствую ли я это на самом деле или слишком замечтался?
– Давай, папа. Просыпайся.
Ничего.
Я пожелал ему спокойной ночи и вернулся на следующее утро.
На третий день из него вынули дыхательную трубку и заменили её кислородной маской. Это, похоже, были хорошие новости. Я приободрился.
– Её зовут Старлет. Возможно, ты этого не помнишь, но на последнюю годовщину свадьбы ты танцевал с ней медленный танец. У неё всё хорошо, пап, – сказал я, прохаживаясь по больничной палате. – Она умная, добрая и красивая. Она чертовски красива, но, как ни странно, это в ней не самое интересное. Она ведёт себя так, как я никогда не вёл. Она заставляет меня хотеть стать лучше и присматривает за мной, когда рядом никого нет. Я пытаюсь сделать для неё то же самое, но кажется, что её жизнь намного лучше, чем когда-либо была у меня. Она знает, чего хочет от жизни, и я не сомневаюсь, что она достигнет всех своих целей. Иногда, очень часто, я думаю, что я недостаточно хорош для неё, особенно со всеми моими бедами. Я не хочу быть обузой для её жизни из-за моих проблем со зрением. На сеансе групповой терапии говорили о дополнительной нагрузке, которая иногда ложится на близких. Я этого не хочу. Я не хочу, чтобы она потеряла себя, пытаясь помочь мне. Так или иначе, её зовут Старлет. Я люблю её. Я так её люблю, пап. Ты бы тоже полюбил её, если бы вы познакомились. Я думаю, что каждый влюбляется, когда встречает её. О, но вот, что самое интересное.
Я подошёл к нему, наклонился к его уху и прошептал:
– Она работает в моей школе. Она моя учительница-стажёр. Дико, да? Уэстон сошёл бы с ума, если бы узнал. Я уверен, что вы бы устроили мне взбучку, если бы могли. Вон он, твой шанс. Отругай меня, папа. Проснись. Скажи мне, какой я идиот.
Его веки затрепетали, но ничего не произошло.
На четвёртый день он начал дышать самостоятельно.
Я уселся на стул и вытянул ноги вдоль поручня папиной больничной койки:
– Помнишь, лет пять назад ты думал, что кто-то помял твою машину, пока ты был в продуктовом магазине? На самом деле это были мы с Саванной. Мы играли в гараже, и я постучал по корпусу битой. Я был шокирован, что ты этого не заметил, но, когда ты пришёл домой и был уверен, что в тебя кто-то врезался, я подумал, зачем раскрывать правду? О, и когда мне было восемь, я знатно отомстил тебе за все наказания. Я положил твою зубную щётку в унитаз и две недели говорил, что ты пахнешь какашками. Да, а когда ты ушёл в армию, а я пошёл в первый класс, я рассказал всем, что ты на самом деле в Голливуде, снимаешь фильм с Брэдом Питтом. Я не хотел, чтобы они знали, что ты ушёл на войну. Я тоже не хотел об этом думать, на случай если с тобой случится что-то плохое.