Самая коварная богиня, или Все оттенки красного
Шрифт:
– Телефон звонил, пока ты принимал душ. Я взяла трубку, а там молчат. Потом ту ти, ту, ту, ту.
– Скажи нормально!
– Гудки, я говорю.
Маруся растерялась: Эдик впервые повысил на нее голос! Раньше ему нравилось ее чувство юмора. Но не на ту напал. Она никому не позволит орать на себя.
– Сиди сам у своего телефона и отвечай на звонки! Я тебе не секретарша! – огрызнулась она.
– А если так, какого черта ты лезешь? Не снимай трубку, когда тебя не просят!
Почему он так нервничает? И почему повысил голос? Маруся сверкнула глазами:
– Не
– Извини.
Он подумал, что придется еще потерпеть. Убрав эту девчонку сейчас, он вряд ли что-нибудь выгадает. Вариантов два: просто жить за ее счет, играя в любовь, или тянуть полгода, удерживая ее у себя, чтобы не вступила в права наследства. А потом – все! Поезд ушел. И это вам уже не ту ти ту ту ту, это натуральное ту-ту! Главное, ни в коем случае не дать ей узнать о размерах наследства. Тогда все отойдет его отцу. Но в этом-то и есть главная проблема! Если только отец тоже умрет… Надо все просчитать, ошибки быть не должно. Главное, чтобы Маруся сейчас была здесь, а не в доме Листовых.
Там у него свой человек: мать. Ах, мама, мама, как правильно ты делаешь, что не выбрасываешь старые письма! Из них можно узнать много интересного! «Именно ты мне, мамочка, поможешь», – подумал Эдик и как можно мягче спросил:
– Голос был мужской или женский?
– Я же говорю, что были только гудки.
– И ничего не спросили? – продолжал выспрашивать он.
– Нет.
– А ты что сказала?
– Что я сказала! Да надоело, корнет! Отвяжись!
– Что ты сказала?
Маруся посмотрела в глаза своему любовнику и вдруг испугалась. Да Эдик ли это? Какой-то монстр! Глаза прищурены, рот дергается. Сам на себя не похож. А голос? Металл, железобетон!
– Я сказала: «Алло». Устраивает?
«Должно быть, Настя», – подумал он. Если бы звонили кредиторы, то их не смутил бы женский голос в телефонной трубке. Они бы попросили позвать хозяина квартиры. А вот на Настю это вполне похоже. Узнала, что у него в доме женщина, и положила трубку. Черт, нехорошо получилось! Настя ему тоже пока нужна. Один разведчик – хорошо, а два лучше. Это уже целая подпольная организация в тылу врага. Существенный прорыв его обороны.
– Маруся, я думаю, пора начинать действовать.
– В смысле? – В конце концов, цепями к этому парню ее никто не приковывал. Не понравится – уйдет, да и дело с концом.
– Я, пожалуй, навещу твоих родственников. Завтра утром.
– В качестве кого ты туда явишься?
– Ну, допустим, скажу, что я твой друг.
– Да? А я что буду делать?
– Посидишь денек здесь, поскучаешь. Я куплю тебе шампанского. Много. Я не хочу, чтобы твои родственники подумали, будто я тебя похитил. И тебе первой ехать туда не следует. Сначала я узнаю, что там вообще происходит и что за наследство. Может, и суетиться не стоит? Если ты незаконнорожденная и в графе «отец» у тебя прочерк, значит, и прав никаких нет. Только законные дети могут рассчитывать на наследство.
– Да? Я вообще-то тоже так думала.
– Ну и незачем тебе к ним ехать. Я поеду. Поняла? Сиди, наслаждайся
– Ну.
– Так ты мне доверяешь?
– Сто процентов!
Она расслабилась: показалось. Эдик по-прежнему милый.
«Может, все-таки наркотики? – подумал он. – Вариант номер два. Девка неуправляемая. Лишь бы не догадалась! Как только дернется и захочет от меня уйти, вколю дозу. Надо дурь раздобыть. Не проблема, но проблем с этим и не надо. Использовать необходимо надежнейший канал…»
– Ты сердишься на меня, Машенька?
– Ну. Немного.
– Прости меня. Все дело в женщинах.
– Да?
– У меня есть поклонницы, которые, ну, честное слово, просто достают иногда!
– Ха!
– Звонят, дышат в трубку, молчат. Естественно, я нервничаю. Теперь, когда у меня есть ты… Мне не нужен никто.
– Честно?
– Иди ко мне.
Она передумала сердиться. На кого? На Эдика? Ха! Да где она еще такого найдет! Что там учитель английского или глупый увалень Вовка! Эдик – это стиль! Это класс! Какая разница, сколько у него женщин, если этим его опытом теперь наслаждается она, Маруся?
И она лениво развалилась на кровати, подставляя всю себя его губам. Главное, не напрягаться. Все сделает Эдик. Все сделает Э…
На следующий день
Комната на первом этаже Майе очень понравилась. В особенности то, что спальни членов семьи Листовых находятся гораздо выше. Она и так чувствовала себя неловко. Она не представляла, что на свете существуют такие красивые вещи! Что мебель бывает белого цвета. У них дома все скромно, главное требование к интерьеру: чтобы как можно дольше не делать ремонт. Белая мебель считалась в маленьком провинциальном городке верхом шика, даже обеспеченные люди не могли себе этого позволить.
Теперь Майя жила в настоящей роскоши: на окнах портьеры из золотистой ткани, обои тоже белые с золотыми разводами, похожими на старинные вензеля. Красиво! Окно ее комнаты выходит в сад, где все деревья и кусты аккуратно подстрижены, а газоны ухожены, их подстригают через день. Яркие клумбы благоухают, на огромной солнечной поляне разбит розарий, настоящее чудо природы! Майя невольно вспоминала дачные участки своей родни и просто знакомых. Шесть-десять соток, на которых компактно размещено только все самое необходимое. Она начинала понимать разницу между той жизнью и этой . Хоть будет что вспомнить!
Майя уже чувствовала себя гораздо лучше. Ей очень помогало присутствие в доме мамы: ее портрет по-прежнему висел в гостиной на первом этаже, Майя могла поговорить с ней в любую минуту, даже ночью.
Она так и делала: заходила в гостиную, когда никто не видел, и шептала:
– Здравствуй, мамочка. Я перед тобой очень-очень виновата, но я знаю, ты добрая. Ты меня простишь.
Итак, по словам обитателей особняка, у мамочки Вероники с московским художником Эдуардом Листовым был роман! Почему же она сделала из этого тайну? Майя решила обязательно все разузнать.