Самая красивая
Шрифт:
Торговец кивнул.
– .хтан
Страницы были в линейку. Я могла бы записать в эту книжку свои песни, а потом, при наличии времени, отыскала бы кого-то, чтобы он помог мне перевести их на язык гномов. жамМу понравилось бы.
– ?отз иммаД
Это была одна из нескольких фраз, которые я выучила. Она означала: «Сколько?» Я открыла кошелек.
Торговец отсчитал двенадцать камней. Мы совершили обмен.
Я отвернулась от прилавка, прижимая свой трофей, и оказалась лицом к лицу с очередной лоточницей – мне радушно улыбалась девушка-гном. Помимо расчесок
– Как раз для вас, – сказала девушка по-айортийски с сильным акцентом.
Неужели действительно человеческая еда, а не корнеплодная конфетка, замаскированная под человеческую еду? Я дотронулась до булочки. Мягкая, а корнеплодная конфета твердая. Должно быть, настоящая булочка.
Итак, я оказалась на перепутье, но не узнала его.
Лоточница оторвала одну виноградину и протянула мне. Несколько гномов остановились и принялись наблюдать. Я сунула виноградинку в рот. Мои зрители скорчили гримасы, но виноградинка была божественной, сочной и сладкой, лучшего винограда я никогда не ела. Лоточница указала на мой кошелек. Я вынула один бриллиантик и предложила ей. Она подняла два пальца.
Два бриллианта за скудную еду! Настоящий грабеж! Но я должна была получить эти продукты. У меня уже слюнки текли. Я вытряхнула из кошелька еще один бриллиант. Лоточница забрала камни. Я забрала съестное.
Было бы приличнее унести все с собой и съесть без посторонних глаз в гостиной жамМа. Но я не могла ждать так долго. Под зачарованными взглядами гномов, не скрывавших своего отвращения, я впилась зубами в сыр.
Твердый, соленый, ароматнейший сыр. Я жевала, смакуя, и чуть не теряла сознание от удовольствия. Потом с жадностью набросилась на виноград и булочку.
Дойдя до яблока, я засомневалась, но, видя перед собой человеческую еду, поняла, что устоять невозможно. Я вгрызлась в яблоко.
Оно оказалось не таким плохим, сладким и не рыхлым. Я проглотила кусочек, однако в последний миг уловила в его сладости примесь чего-то горького и обжигающе острого. Я попыталась выкашлять его, но он застрял в горле. Я схватилась за горло, чтобы выдавить кусок яблока, но он сидел плотно. Я снова попыталась кашлять. Я попыталась дышать. И, покачнувшись, упала.
Лоточница склонилась надо мной с выражением раскаяния и злорадства – совсем как предсказывал жамМ.
Ох, Айори! Она меня отравила!
От тела отлетела душа и взмыла к потолку пещеры. Мне хотелось вернуться обратно в тело, но у души не было сил. И все-таки я чувствовала свое тело. Оно вроде бы лежало неподвижно, но продолжало дышать, еле-еле, слабый поток воздуха все-таки просачивался мимо куска отравленного яблока.
Душа достигла потолка и прошла сквозь камень. Он совсем не отличался от воздуха. Я оказалась на открытом пространстве и полетела, набирая скорость, над горным хребтом, который когда-то преодолевала вместе с Уйю. Я все еще чувствовала свое тело в Пещерах гномов, оно по-прежнему едва дышало.
Высоко над землей тот путь, на который у
Я проникла в замок, миновала Большой зал, коридор, дверь – королевскую дверь, – очутилась в покоях Иви, приблизилась к туалетному столику, где лежало ручное зеркальце, и влетела внутрь. Внутрь зеркала!
Глава тридцать третья
Я все кричала и кричала, закрыв лицо руками. Потом перестала кричать и застонала. Присела на корточки, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Добро пожаловать… – произнес чей-то голос.
Но я его не слушала.
О Айори! О жамМ!
Постепенно сквозь панику пробились какие-то мысли. Я что, умерла? А как я оказалась здесь? И почему?
Я до сих пор чувствовала свое тело, оставшееся в Пещерах гномов. Как будто тоненькая нить соединяла меня с ним. Я знала, что оно холодное, но по-прежнему дышит. Я попыталась вернуться к нему. И не смогла.
Сквозь собственные стоны я услышала голос Скулни:
– Посмотри на меня, Эза. Ты должна кое-что узнать, прежде чем я смогу уйти.
Фу! Опять этот мерзкий вкрадчивый голосок.
– Все умирают. Не стоит так горевать.
Так неужели все попадают в зеркало, скончавшись? Это и есть жизнь после смерти?
Но я не мертва, если до сих пор чувствую, что мое тело дышит.
Я продолжала стонать и раскачиваться. Не знаю, как долго это продолжалось, прежде чем я снова услышала голосок Скулни:
– Тебе повезло, что ты здесь.
Я подняла голову. Мы с ним находились в небольшом светлом помещении, где хватило места только для нас и скудной меблировки: туалетный столик с зеркалом да стул, на котором сидел Скулни. Зеркало словно раскололи на две половины: одна действительно все отражала, а вторая была окном. Так они и стояли в одной раме, рядышком.
Из оконной половины проникал свет и звук. Через нее я увидела потолок в покоях Иви с пасторальной фреской, изображающей пастуха и стадо овец. Издалека доносился щебет птиц и чье-то пение.
Вот бы там оказаться! В том раю на земле.
– Я пробуду с тобой недолго, – сказал Скулни.
Это я пробуду с ним недолго. Слава небесам, в комнате оказалась дверь. Я подошла к ней, схватилась за ручку, но не смогла повернуть, хотя попыталась несколько раз.
Я заскулила. Скулни расхохотался.
Я вцепилась в юбку. На мне было платье, которое я надела в тот последний вечер своего пребывания в замке Онтио. Оно было совершенно новое, не испачканное тюрьмой или столкновением с великанами. Я зажала ткань между пальцами и приподняла на дюйм. Легко, как раньше.
Я снова попробовала повернуть дверную ручку, и меня снова постигла неудача.
Почему у меня получалось сдвинуть один предмет, но не другой?
Потому что платье на мне было ненастоящее. Мое тело – теперешнее, внутри зеркала – было ненастоящее. Я превратилась в призрака. Глянув вниз, я убедилась, что ковровый ворс не примят под моими ступнями. Я была бестелесна.