Самая красивая
Шрифт:
Я расплакалась. Потом продолжила читать:
Нам сказали, что землю мы все-таки не получим, но что Айорта заплатит за новую крышу и новое крыло гостиницы.
Как и обещал Айори, корона проявила щедрость.
Сначала мы сомневались, найдутся ли постояльцы для нового крыла да и кто будет жить под новой крышей. Половина наших гостей тут же снялась с места, как только ушли гвардейцы. Но потом приехал принц со своей собакой, и те, кто
Отец хочет добавить пару слов. Остаюсь, как всегда, твоя любящая мама.
Приписка от отца:
Доченька, мы и без твоей записки – как и без визита принца – не сомневались, что ты не совершала ничего дурного. Нам ли не знать собственной дочери, которую мы воспитали. Мы опасаемся за твое будущее, но в тебе мы уверены. Помни, что мы любим тебя и доверяем тебе, где бы ты ни оказалась. Отец.
Я расплакалась еще сильнее.
жамМ, по своей бесконечной доброте, снова послал гонца на поверхность, чтобы тот нашел принца.
– Но будь осторожен в своих расспросах, – наставлял он. – Нам не нужно, чтобы имя девушки азаХ связали с гномами. Когда найдешь принца Айори, передай ему, что с его возлюбленной все в порядке, но запрети ему приходить. – Он повернулся ко мне: – Это небезопасно, пока мы не убедимся, что двор поверил в твою смерть.
Мне не терпелось написать ответ Айори, заверив его в своей любви и прощении.
– Напиши, – согласился жамМ. – Выскажи все, что хочешь, но только не отсылай письмо. Оно может попасть в недобрые руки. Если быть точным, оно может сделать так, что мое предвидение сбудется.
И тогда я написала записку, вернее, песню:
Ты протягиваешь руку, чтобы погладить Учу, мой дорогой, и замираешь. А затем твоя рука – легкая, как снег, с бархатным прикосновением — дарит псу любовь. Ты будешь королем. Я, наверное, этого не увижу. Ты будешь править рукой легкой, как снег, с бархатным прикосновением, твоя любовь проникнет за пределы трона, до самых границ. Я желаю тебе всего хорошего.жамМ пообещал отдать записку Айори, если со мной что-нибудь случится.
Ко мне часто обращались с просьбами спеть. Я выступала на торжествах по разным поводам: открытие нового жилища в пещере, помолвка, обнаружение золотой жилы, возвращение долга. Через месяц у меня скопилось полкошелька драгоценных камней, мелких, если быть точным.
Мне исполнилось шестнадцать лет. жамМу я ничего не сказала, а то он засыпал бы меня подарками, хотя и без того подарил слишком много.
Оружейники до сих пор не вернулись из замка Онтио, но жамМ говорил, что ожидает
Я с удовольствием согласилась. В Айорте на судебные заседания собиралась целая группа судей. Гномы, напротив, позволяли одному-единственному судье вершить правосудие и назначать наказания.
Суд проводился в тронном зале их королевы. Она отсутствовала. Я так до сих пор ни разу ее и не видела. жамМ рассказывал, что королева в преклонном возрасте и редко встает с постели.
В зале разместили два ряда скамеек с проходом посредине. жамМ уселся на серебряный стул с высокой спинкой, лицом к скамьям. Он надел шапочку, украшенную драгоценными камнями, с двумя законами, прикрепленными над ушами. Я заняла место с краю. Примерно с десяток гномов – мужчины, женщины и трое детей – вошли и уселись рядом. Через минуту появился один гном без компании и выбрал скамью по другую сторону прохода.
– Кто выдвигает жалобу? – осведомился жамМ.
Мужчина, сидевший рядом со мной, ответил:
– Я, вайдиайХ жамМ. Меня зовут логХ. ригК украл у меня лопату.
ригК категорически отрицал воровство. Остальные гномы рассказали об обстоятельствах кражи. Я им поверила.
В конце заседания жамМ развернул свою шапочку так, что законы оказались на лбу и затылке. Он закрыл глаза. Собравшиеся принялись болтать. ригК вынул из кармана рубахи шнур и начал с ним возиться.
Прошло полных десять минут, и жамМ открыл глаза.
– Вот мое решение: ригК, я убежден, что ты украл лопату. Можешь оставить ее себе.
Мне стало стыдно за жамМа, от которого ожидала мудрости. Остальные гномы покинули зал, не возразив ни слова.
А он усмехнулся:
– Я все прочел по твоему лицу, девушка азаХ. Наши методы отличаются от людских. Для нас суд – это перекресток. Когда я переворачиваю шапку, я заглядываю в будущее. Я представляю несколько возможных решений и предвижу результат каждого.
Если бы сэр Уэллу был способен заглянуть в будущее, прежде чем меня обвинять, он бы увидел, что я никому не причиню зла.
Если бы только он внимательно заглянул в прошлое…
– В данном случае, – сказал жамМ, – мне не хотелось оставлять вору лопату, но в каждом варианте, который я вообразил, владельцу лопаты было лучше без нее, а вор стал честнее, оставив ее у себя.
– Но как же так, вайдиайХ жамМ? – спросила я. – Воровать нельзя. Разве не следовало бы наказать вора, независимо от того, что будет?
– Мы всегда зависим от того, что будет. – Он снял шапочку судьи и поднялся. – В данном случае любое возможное наказание заставило бы этого вора воровать дальше.
Я не одобрила подобного судейства. Если бы жамМу суждено было судить Иви за ее преступления, он мог бы увидеть, что мое будущее и будущее Айорты, а также будущее поведение Иви только выиграли бы, если ее не наказывать. И он бы ее не наказал.
Я разозлилась от одной мысли об этом. Мы столько выстрадали из-за нее. Я до сих пор продолжала страдать. И у меня родилась маленькая песенка про суд:
Кто судит судью, который неверно судит? Наказание слишком мягкое, Наказание слишком суровое. Расплата слишком быстрая, Расплата слишком долгая. Кто судит судью, который неверно судит?