Самая лучшая жена
Шрифт:
— Живая вода, — благоговейно выдохнул Рин, потянувшись к чаше.
— Мертвая! Мертвая! Стой, — дернула его назад Мелита.
— Но как же, пчелка, — растерянно спросил Валмир, пока его брат молча хлопал глазами. — Такая красота…
— Посмотри, — указала Лита, — хоть капля воды касается земли? Хоть один росток тянется к ней?
— Но ведь красиво… — как-то растерянно настаивал Вал. — Пчелка?
— Смерть ведь родная сестра жизни, конечно она прекрасна… А еще милосердна… Насколько это возможно… Сурова, но милосердна, — повторила целительница и потребовала. — Дай флягу. Да,
Цветочный свод остался позади, над головой путников вновь сияло утреннее солнце, а под ноги им стелилась хорошо нахоженная тропка. Лес вокруг был вроде обычный, такой как всегда, а вроде и другой. И не понять в чем дело, то ли воздух слаще, то ли птицы звонче. В общем один леший знает.
Тропка пошла под уклон, обзаведясь пышным плюмажем из хвоща и папоротника, немного погодя к стежке подступила высокая таволга. И запели комары. Они у лешего были породистые. Учитель про таких говорил: 'В кулаке зажмешь зверюгу — с одной стороны клюв торчит, а с другой ноги волосатые!' Почему-то у наставника комары всегда клювастые были, словно вороны какие.
— Вода близко, — касаясь рукой душистых соцветий таволги, озвучила Лита то, что у всех было на уме. — Похоже пришли.
— Это она и есть, живая вода? — Рин зачарованно смотрел на родничок, что звенел в лесной чаще, перекатывался по камням, звенел, перекрывая комариный писк и наполнял крошечный прудик.
Солнечные блики играли на его поверхности, а со дна поднимались мелкие пузырьки.
— Она самая, — улыбнулась Лита. — Снимай рубаху, лечить тебя будем.
— Вот так запросто? — растерялся Аэрин, наблюдая, как целительница наполняет фляжку живой водой.
— А как надо? — чуть насмешливо уточнила она. — Обрядов душа просит? Будут тебе обряды. Ну, чего застыл?
— Какая-то ты недобрая, — не сдержался Рин, стягивая рубаху. — Неласковая.
— Я — всего лишь целитель, мне ласкаться не положено, — отрезала аданка.
— Ты моя жена! — вспыхнул Аэрин, — Ты обещалась!
— Наша жена, — мирно поправил брата Валмир.
Он развалился в траве и с видимым удовольствием грыз травинку.
— Нелюбимая, нежеланная, ненужная… Я все помню…
— Это не так, Лита! — чувствуя себя последним подлецом, испортившим сказку взмолился Рин. — Никто мне…
— Не ругайтесь, — приподнялся на локте Вал. — Такое утро волшебное. Пчелка, ну чего ты? Рин, отвяжись от жены, а то макну! — он требовательно посмотрел на брата. — Лита, ему сесть или пусть стоит?
— Лучше бы присесть, — ответила она, помолчав. — А то мне тянуться высоко. Да, так, — целительница подошла к Рину. — Голову откинь, сядь удобно и не дергайся, больно не будет. Вал, — окликнула она, — возьми флягу, и как я руки уберу, лей воду на рану.
— Понял, пчелка, — Валмир встал рядом с братом.
— Начинаем, — предупредила Мелита, снимая бинты. — Хорошо заживает, шрамик красивый останется, аккуратный.
Подойдя с мужу вплотную, она скрестила пальцы над раной, которая и правда выглядела совсем неплохо.
— Едет дед в зипуне
На
Слез дед с серо-белого коня,
И у Рина быстро рана зажила, — прошептала она и резко убрала руки.
В тот же момент Валмир, не жалея, опрокинул фляжку на плечо брата. Вода на миг вскипели, окрасилась алым, но быстро стала светлеть, и вот уже она чистая скатывается с совершенно здорового плеча.
— Вот это да! Здорово, пчелка! Тебя на поле боя надо с бочкой воды! Всех враз на ноги поставишь!
— Это ты хорошо придумал, — Лита без сил опустилась в траву. — Так и сделай, как соберешься от меня избавиться. Раненых я и правда бросить не смогу… — ее голос прервался.
— Пчелка!
— Лита!
Братья кинулись к потерявшей сознание девушке.
— Дайте ей покоя, оглоеды! — недовольный женский голос прозвучал словно гром средь ясного неба. — Ишь вскинулись, чисто жеребцы стоялые! Чего головами крутите? Отойдите от девочки, кому говорю?!
Валмир и Рин, впрочем, и не думали слушаться. Вместо этого они встали спина к спине, закрывая своими телами лежащую в траве Литу. В руках братьев блеснули тяжелые ножи.
— Что напружинились как коты помойные? — расхохоталась невидимка. — Мальчишки! Против кого железяки достали? Против хозяйки? Ну и гости в доме моем объявились!
Братья, однакоже, ничего не отвечали, от жены отходить не собирались и продолжали настороженно озираться по сторонам.
— Что, брань на вороту не виснет? — прозвучало насмешливо, и на тропке показалась невысокая коренастая женщина, вся из себя ладная, симпатичная, только слегка зеленоватая. Да еще одна странность в ней была: то глянешь, молодка перед тобой стоит, а моргнешь, женщина зрелая улыбается глумливо. — Узнали? — подбоченилась она. — Нет?! — правильно истолковала молчание. — Ну тогда пеняйте на себя. Никто вам не виноват.
Пришелица звонко щелкнула пальцами, и из лесу показались два изрядных крапивных веника. Они летели прямиком к обалдевшим сардарцам.
— Вал, — подал голос младший, — а помнишь, нам мама про лешачиху рассказывала?
— Припоминаю, — сквозь зубы согласился старший, убирая нож. — И знаешь, я думаю, что ты прав. — А еще, зря я рубаху снял.
— Покрасоваться хотел перед Литой? — угадал Рин. — Ну сейчас покрасуешься.
— Никого не обижу, — уверила лешачиха, дирижируя крапивой. — За все получите! Это за то, что мужика моего спаиваете! — отсчитывала она удары, — Это за то, что жену не цените! Думаете заговоры читать легко? Или может раны закрывать любая девка может? Ага! Так их! Давай, кучерявая крапивушка, вразуми дитинушек!
— Смилуйся, матушка, — взмолился Рин.
— Мы осознали и раскаиваемся, — хохотал Вал.
— Совета просим, матушка!
— Словами вразуми, хозяюшка! Просим!
— Вот же вы, — всплеснула руками лешачиха, прекращая экзекуцию, — все веселье мне испортили, то есть воспитательный момент, — поправилась она. — Кто вас словам заветным обучил?
— Тетушка покойная травницей была, — признался Вал, почесываясь. — Ох, и злющая у тебя крапива, матушка!
— А то, — согласилась лесная хозяйка. — Зато теперича вам никакой прострел не страшен.