Самая младшая из принцесс
Шрифт:
Первым я оценила высокого молодого мужчину. На первый взгляд ему можно было дать лет двадцать пять. Сложен великолепно. Подтянут, строен. Черные, словно вороново крыло, короткие волосы, красивое, ухоженное лицо с выразительными синими глазами. Прямой ровный нос и приятной полноты губы. Одет богато, хотя разве можно было ожидать, что в друзьях у сэра Генри будут нищие?
Затем мой взгляд метнулся к дамам. Их было двое. Обе одеты изысканно. Даже я, со своим пансионским образованием не могла не догадаться, что платья на женщинах были сшиты по последней моде и из самых дорогих тканей. Одна была совсем молоденькая, моего возраста,
И тут я посмотрела на лорда Финча. Впервые, кажется, за все время нашего знакомства, я видела, как он улыбается. Для меня это стало своего рода открытием. Могу признать только одно: улыбка сэру Генри шла и даже более того. Исчез вечно недовольный мужчина, а вместо него появился открытый и даже самую малость, дружелюбный красивый мужчина. Сама не знаю почему, но я прислонилась плечом к дверному косяку, разглядывая опекуна так, словно впервые увидела его. И как только раньше не заметила, что он настолько красив? Пусть не смазливой красотой, которая, как говорили, сейчас была в моде при дворе, нет. Он был просто похож на мужчину, который в этот миг показался мне тем самым, за которым женщины идут на край света. И все изменила только одна искренняя улыбка, подаренная не мне.
Но вот лорд Финч заметил меня, стоявшую в дверях. Его лицо застыло, а затем снова обратилось в привычную мне каменную маску искусственного равнодушия. Темноволосая женщина, та, что была старше, и с которой только что так мило беседовал мой опекун, заметила перемену в своем собеседнике и, проследив за его взглядом, резко обернулась назад и уставилась на меня. Причем в ее глазах я увидела сперва удивление, сменившееся на негодование, а затем это самое негодование было спрятано под такой же вежливой улыбкой, как и у лорда Финча. Следом за ними на меня обратили внимание яркий брюнет и его юная дама. Из всей четверки только эти двое смотрели на меня с искренним любопытством и без тени недовольства.
— Леди Элиза, — проговорил несколько недовольно сэр Генри и шагнул ко мне.
— С возвращением, милорд, — легкий поклон, дань вежливости, — уже время ужина, и я не хотела бы пропустить его, — сказала я и, кивнув гостям своего опекуна, прошла к столу. Никто не спешил меня представлять. «И пусть, — решила я. — Пусть теперь лорд Финч объясняет наличие в своем доме незнакомой девушки. Теперь это его проблема»
Краем глаза заметила взгляд, которым обменялись мой опекун и черноволосый мужчина. А затем сэр Генри в сопровождении своего гостя подошел ко мне.
— Леди Элизабет Каррингтон, — произнес он ровным голосом, — я хочу представить вам сэра Артура Бейли, — черноволосый поклонился и принял мою руку, протянутую для поцелуя.
— Очень приятно, сэр, — сказала я.
Когда мужчина поднял на меня свои яркие синие глаза, обрамленные пушистыми черными ресницами, я зарделась в ответ на его совершенно искреннюю улыбку, хотя про себя отметила, что лорд Финч улыбается намного красивее. И тут же мысленно отругала себя за подобные мысли. Не стоило думать хорошо о человеке, который делает вид, что презирает тебя и при этом не потрудился даже объяснить причину подобного отношения. Или он считает, что я настолько глупа, что не замечаю этого?
— Я был бы рад, если бы вы, Элиза, называли меня просто Артур, — сказал Бейли.
Я покосилась на лорда Финча, но тот никак не отреагировал на это просьбу
— Леди Френсис Гарвуд и сестра лорда Бейли, леди Маргарет Бейли, — прозвучало несколько сухо.
Женщины сделали книксен, я тоже присела, чуть склонив голову и при этом поглядывая на незнакомок. Как оказалось, леди Маргарет — темноволосая юная красавица, была сестрой Артура. И как я только раньше не догадалась. Они были удивительно похожи, не столько внешне, как улыбкой и мимикой. И, наверное, своим добрым отношением ко мне. А вот леди Френсис смерила меня надменным взглядом и посмотрела так пристально в глаза, что мне стало не по себе. И еще такое острое ощущение, будто она знает меня. Неприятно… поскольку лично я ее видела впервые.
— Самая младшая из принцесс, — произнесла леди Френсис, подтвердив мою догадку. — Как к вам обращаться? Возможно, будет лучше, если мы станем говорить Вам Ваше Высочество?
— Не стоит, — ответила я, — мой род больше не наследует трон, — и выдавила из себя улыбку. — Да я уже привыкла к обращению — леди. В пансионе, где я провела последние пять лет, не делали различий в титулах, а служанки просто называли нас — мисс. — Я говорила истинную правду. Пусть я и считалась принцессой, но сама себя таковой уже не чувствовала. Кто я теперь была? Последняя из своего рода? Принцесса без титула, которая не сможет дать будущему мужу право на трон? Спасибо Богу и родителям, что оставили мне большое наследство. Так что на рынке невест у меня есть шанс выбрать себе достойного спутника жизни.
— Хорошо, — сказала Френсис, пока лорд Финч следил за нами обеими немигающим взглядом серых глаз. — Будет так, как вы пожелаете, леди Элизабет, — и такое яркое ударение на обращении, что мои губы скривила усмешка. Эта женщина не вызывала во мне дружеского расположения, и я чувствовала, что она опасна, если в ее лице приобрести себе врага. Но нам делить было нечего, а, следовательно, в лице леди Френсис не должно быть угрозы.
— Сэр Генри, — обратилась к моему опекуну леди Маргарет, — зачем вы нас обманули? — и улыбнулась лукаво, покосившись на меня. — Вы сказали, что леди Элизабет плохо себя чувствует и не спустится к нам сегодня. А она, — девушка окинула меня взглядом, — выглядит вполне здоровой!
Я почувствовала негодование и посмотрела на опекуна, который, пойманный на лжи, при этом и глазом не моргнул. Он повернул ко мне свое красивое холодное лицо и, чуть прищурив глаза, впился в меня серым взглядом, словно пытаясь что-то сказать или заставить сделать, и я действительно сделала. Потом даже сама удивилась тому, что, открыв рот, проговорила:
— Ах, у меня с утра была ужасная мигрень. Все этот сырой замок. Смена климата, понимаете ли. Я и вправду не собиралась выходить к вам, но после все же поняла, что это будет выглядеть невежливо с моей стороны, — и мои губы растянулись в улыбке.
Я стояла, словно оглушенная, при этом чувствуя себя так паршиво, как никогда в жизни. А сэр Генри довольно улыбаясь, наконец, отвел от меня взгляд.
Что это было? Это не я! Какое-то неприятное ощущение, что я побывала марионеткой в чужих руках. Мой рот открывался против моей воли и слова, что лились с губ… их будто диктовал мне кто-то неведомый! Это было так неприятно, до отвращения. Меня использовали, нагло воспользовавшись силой, чужой и неведомой. Даже не сомневаюсь в том, чьих рук, или, точнее, магии, это дело!