Самая сексуальная журналистка
Шрифт:
– А я считаю, более чем уместно. Вы ведь у нас – признанный сексперт. И мне хотелось бы понять, насколько вас можно считать экспертом. Я хотел бы узнать о вашем личном сексуальном опыте.
Пересохшее горло Фейт не могло воспроизвести ни звука. Ее личный опыт?
– У меня достаточно опыта, чтобы знать, чем я занимаюсь.
– Да ну?
В салоне вмиг стало душно. Фейт убрала руку с руля и с усилием покрутила старую ручку, опуская стекло. Ей требовался глоток воздуха. Как можно быстрее.
– Занятно.
Фейт все так же недвижимо сидела на месте. Поток воздуха наконец-то ворвался в салон. Влажный и вязкий, он немного ослабил гул в ее голове.
– Трехзначных числах?
– Нет! – резкий ответ Фейт удивил даже ее саму. – Нет. И мне бы не хотелось обсуждать это с вами.
– Почему нет?
– Потому что вы – мой босс, и это не… профессионально.
– Забудьте об этом. – Он махнул рукой в сторону стекла. – Солнце светит, день – просто замечательный, и в данный момент я – не ваш босс. Мы – просто два человека, которые отправились на прогулку. Которые наслаждаются обществом друг друга. Болтают.
Автомобиль был большим, но Кэш по-прежнему сидел чересчур близко к Фейт. Этими своими вопросами и низким голосом, в котором так и звучала грубоватая самонадеянность, он поглощал слишком много пространства. Но Фейт понимала, что он делает, – пытается добиться от нее хоть чего-нибудь. Пытается заставить ее выдать то, что она хочет держать при себе. Она достаточно долго трудилась на журналистском поприще, чтобы уметь распознавать эти уловки.
– Моя сексуальная жизнь – не ваше дело.
– Не согласен. Ваша сексуальная жизнь – дело всеобщее. Особенно если учесть, что вы делаете на этом карьеру. Вот это-то и вызывает мой живой интерес. Почему вы с такой готовностью говорите о сексе на камеру, но так не желаете обсуждать это с глазу на глаз? Что же такого случилось с вами в прошлом, что заставило вас считать, что секс – это больше, чем просто секс? И почему вы так распаляетесь каждый раз, когда я говорю о закрытии вашей передачи?
– Я так распаляюсь, потому что австралийцам нужна моя передача.
– Нет. Никто не может питать столь благородные порывы. Людьми движут всего три вещи, Фейт, – страх, алчность и похоть. Итак, что же движет вами? Почему эта передача так важна для вас?
Фейт не хотела отвечать на эти вопросы, но и отмалчиваться не могла.
– Если я должна выбрать что-то из этого, я бы сказала – алчность. Я хочу быть успешной. Хочу быть признанной, удостоенной наград журналисткой. Хочу, чтобы люди знали, кто я.
Кэш какое-то время хранил молчание, и Фейт почувствовала, что он изучает ее. Она смахнула волосы с плеча и вскинула
– Ладно. Притворюсь, что это – ваш настоящий ответ. Но почему секс? Почему любовь? Почему отношения? Почему не текущие события? Политика? Спорт? Это популярные темы, за которые как раз и вручают награды.
– Меня не интересуют спорт и политика.
– Но интересуют секс и отношения.
– Да.
– И любовь.
Она наконец-то повернулась и пронзила его долгим взглядом.
– Да. Любовь. Меня интересует любовь.
Ей не было стыдно. Ее действительно интересовала любовь. Ее заботило это, она думала об этом – она гадала, почему же так и не смогла это найти. Фейт прикусила нижнюю губу и повернулась к дороге.
– Любви не существует, Фейт.
Он произнес это так тихо, что Фейт показалось, будто она ослышалась.
– Конечно же существует. В какой-то момент жизни влюбляется каждый человек.
– Это – страсть. Любовь – нечто иное.
– Вы только что опровергли свой собственный аргумент, Кэш. Если вам известно, что страсть отличается от любви, вы, очевидно, знаете и то, что любовь существует.
– Возможно, – пожал он плечами. – Для некоторых. Но она никогда не длится вечно, поэтому-то я и предпочитаю страсть.
Внутри у Фейт что-то оборвалось. Он уволит ее, если верит исключительно в страсть, ведь главная идея ее передачи заключалась в том, что все люди рано или поздно влюбляются. Тишина вокруг них сгустилась, Кэш сосредоточенно смотрел в окно.
– Сегодня утром мы встречаемся с консультантом по тантрическому сексу. – Фейт изобразила на лице улыбку, пытаясь развеять повисшую неловкость. Кэш сидел тихо, свесив руку с окна машины.
– Тантрическому сексу? – с легкой гримасой переспросил он. – Звучит многообещающе.
Она хотела сказать, что он не далек от истины. Поведать, что тантрический секс делает отношения более пылкими, насыщенными. Выдать статистику о росте популярности БДСМ, объяснить преимущества вибратора «Джессика Рэббит» над прошлогодней моделью, «Необузданной ракетой». Но все это было бесполезно. Кэш, похоже, отвлекся на какие-то свои мысли.
– Что-то не так, Кэш? Вы имеете что-то против тантрического секса?
Он улыбнулся:
– Нет. Просто задумался.
– О чем? – Фейт переключилась на третью передачу, и старая машина немного подпрыгнула, проходя поворот.
– О вас и вашей передаче. И о… – Кэш отвел взгляд. – Не важно. Вас это не касается.
Он казался смущенным и немного грустным. Странно, он никогда не выглядел грустным. Взбешенным? Да. Недовольным? Безусловно. Раздраженным, нетерпеливым, злым? Да, да, да. Но грустным? Никогда.