Самая сексуальная журналистка
Шрифт:
– Простите, что спорила с вами.
Кэш снова повернулся к Фейт, и она почувствовала на себе его взгляд.
– Вы не должны извиняться за то, что не согласны со мной. Мне-то как раз нравится, что вы не соглашаетесь. Мне нравится, что вы задаете вопросы и никому не позволяете вытирать о себя ноги.
– Тогда что не так?
– Вы ведь знаете, почему меня прислали сюда, не так ли?
– Чтобы руководить телеканалом?
– Чтобы спасти телеканал. Дела обстоят не лучшим образом, Фейт. Меня прислали, чтобы провести сокращения, найти способы
Фейт знала, что и в прошлом году дела телеканала шли неважно, но она даже не задумывалась, что все обстояло так плохо.
– У меня хорошая передача, Кэш. Перенесите ее в прайм-тайм, это привлечет больше рекламодателей.
– Ваша передача никогда не будет идти в прайм-тайме, Фейт. На прошлой неделе у вас там кто-то показывал на себе, как пользоваться вибратором. Это – не тема для прайм-тайма. Это отвратит наших семейных зрителей, не говоря уже о наших семейных рекламодателях.
– Да там толком ничего и не было видно. Просто выпуск наделал шума, а смысл заключался…
– Не важно, в чем заключался смысл. Секс по центральному телевидению неприемлем. А спорт – да. В этом нет ничего личного, Фейт. Это – бизнес.
Ничего личного? Потеря ее работы была делом личным. Называть то, чем она занималась, неприемлемым было личным. Представлять все, чего она достигла за последние два года, ничего не значащим было личным.
– Вы не собираетесь оставлять мою передачу, не так ли? И мы просто впустую тратим время? – Фейт резко затормозила, и машина взвизгнула.
Кэш пронзил ее взглядом. Жгучим. Полным вызова.
– Я дал вам обещание и сдержу его. Если вы убедите меня, что секс – это больше, чем просто секс, я оставлю вашу передачу в эфире. Поддержу вас на все сто процентов. Поработаю с вами, чтобы передачу можно было демонстрировать в прайм-тайме. Но если в конце недели я останусь при своем мнении, вам придется смириться. И отказаться от этой затеи.
Фейт снова сосредоточила внимание на дороге. И газанула на холостом ходу. Ставки теперь были выше, чем когда бы то ни было. Все, никакой больше Мисс Паиньки! Он хотел узнать о сексе? Да уже к концу дня Кэш будет сочиться сексом! Не буквально, конечно. Но именно сегодня она покажет ему, каково это: хотеть чего-то так сильно, что можешь за это убить.
Глава 4
Патриция Феллоуз относилась к тому типу женщин, которых так и видишь пекущими пироги в уютном семейном доме. Она была полной, веселой и так и сыпала грубоватыми шутками.
Кэш бросил взгляд на Фейт. Она сошла с ума, если думает, что он собирается сидеть на заднем дворе этой женщины и ждать, пока та доведет его до оргазма своей бурной деятельностью. Он уже был сыт по горло.
Но Кэшу почему-то хотелось потакать Фейт. Она была единственной, кто мог заставить его сесть, заткнуться и заинтересоваться больше, чем на две минуты. И он не хотел, чтобы она увольнялась.
Хотя
– Обалдеть, какой красавчик! – так и лилось потоком из Патриции, размахивавшей красной палкой с кисточками на концах. Кэш отшатнулся. Он понятия не имел, что пожилая дама планировала делать с длинной палкой, и не имел ни малейшего желания это узнавать.
– Это – мой босс. Патриция, Кэш Андерсон.
– Черт возьми, если бы у меня был такой босс, я бы каждый день ходила на работу в крошечных черных трусиках!
Ну, приехали… Кэшу стало неловко. Глядя на него, Патриция облизывала губы, словно он был сочным набором ребрышек для барбекю, а она не ела целую неделю.
– Я мог бы просто посидеть тут и понаблюдать.
– Нет! Нет. Обычно к нам не захаживают красавцы вроде вас. Так что будете звездой шоу!
Теперь Кэш понимал, что должны были чувствовать сказочные Гензель и Гретель, попавшие к ведьме.
– В сущности, Кэш здесь только для того, чтобы наблюдать, – твердо произнесла Фейт. Потом взглянула на него и игриво улыбнулась. – Он еще учится.
– О… – в тоне Патриции явно засквозило разочарование. Ее глаза стали ледяными.
– Садитесь вон там, – резко бросила она, взмахнув своей палкой.
Постепенно стали собираться люди. Главным образом пары не первой молодости, которые, похоже, были знакомы друг с другом. Фейт обменялась множеством рукопожатий и объятий, и уж ее-то, судя по всему, знали все. Эти люди были фанатами ее передачи. Фейт отвечала на их глупые вопросы, смеялась над их неуклюжими шутками. А потом отошла в сторону, и занятия начались.
– Тантра приносит гармонию во все сферы жизни, – вещала Патриция, раздавая длинные шелковые халаты. Сидевшие по кругу мужчины и женщины, по всей видимости, знали, что делать: они тут же стали сбрасывать с себя одежду, надевая халаты. Кэш начал переминаться с ноги на ногу и крепче сцепил руки на груди. На нечто подобное он не подписывался. У него не было ни малейшего желания наблюдать за похотливыми стариками, трясущими пенисами.
Фейт наклонилась к нему:
– Не волнуйтесь. Вы ничего не увидите.
Она придвинулась ближе, будто специально прижимаясь рукой к его руке, чтобы успокоить. Но спокойнее не стало. Кэшу и без того было неловко, а теперь он еще и ощущал присутствие рядом этой женщины. Той самой, которая так осложняла ему жизнь.
Фейт улыбнулась. Кэш заметил, какими яркими были ее глаза. Синими и немного блестящими на солнце. И ее зубы, такие белые и прямые… Она была ослепительной, но немного чокнутой. «Просто не слушай ее», – приказал он себе.
– Суть тантры заключается в почитании и гармонии наших тел, наших душ и наших сердец.