Самая сладкая ложь
Шрифт:
— Это поспешный вывод. Разве я продемонстрировала тебе свою нерешительность?
— Если бы ты была смелее, то давно бы предприняла что-то дельное. Кроме коротких юбок и недвусмысленных намеков. Сколько может продолжаться эта игра в кошки-мышки? Может, еще года два или три?
Габриэль подняла руки в успокаивающем жесте.
— Хорошо-хорошо, — сказала она. — Предположим, ты не пьян, во что мне верится с трудом — вероятно, ты пропустил пару-тройку стаканчиков перед тем, как приехать ко мне. Во всяком случае, твое поведение кажется мне странным.
— В отличие от тебя, я предпочитаю говорить прямо, дорогая.
— И поэтому ты наслаждался этими спектаклями все это время? Да, дорогой?
— Ты в своем репертуаре. Даже сейчас ты хочешь сделать из происходящего спектакль.
— Надеюсь, это будет хороший спектакль, который понравится нам обоим. Может быть, ты отпустишь меня, и я приготовлю чай?
Константин снова скользнул ладонями по ее плечам, и шелковое кимоно спланировало на пол.
— Значит, вот в каком виде ты принимаешь гостей? — спросил он, оглядев ее.
— А ты всегда раздеваешь женщин на кухне, когда приходишь к ним в гости? И всегда разглядываешь их так нагло, будто никогда в жизни не видел обнаженной женщины?
— Нет, не всегда. Но никогда не поздно сделать что-то, чего я еще не делал.
— Ну… конечно, в этом что-то есть, — согласилась она, запустив пальцы ему в волосы и откинув голову назад. — Послушай, не надо так… послушай. А как же Лия?
Вопреки ожиданиям Габриэль Константин даже не поднял глаз — ее шея слишком увлекла его, чтобы он отвлекался по пустякам.
— А ты видишь здесь Лию? Может, она должна придти к тебе в гости? Мы бы неплохо провели время, хоть я и не сторонник подобных вещей.
— Нет, ко мне никто не должен придти. Отпусти меня, пока мы не сделали что-нибудь… о чем ты потом пожалеешь.
Константин поднял голову.
— Что, например?
Габриэль потянулась к его губам, но Константин наклонил голову и улыбнулся.
— Ты не ответила. Почему кто-то из нас должен об этом жалеть? Тебя заботят вопросы морали, понятия о которой у тебя никогда не было и не будет? Я предлагаю тебе руку и сердце? Я заставляю тебя делать это ради повышения? Мы будем пить зеленый чай, только и всего. Ты не просто так поставила чайник.
Габриэль взяла его за лацканы пиджака.
— Значит, мы будем пить зеленый чай? — спросила она негромко.
— Разумеется. Чайные церемонии бывают разными. Самое главное — это фантазия. Или мне уйти? Нам действительно не стоит этого делать. Мы оба об этом пожалеем.
— Я не собираюсь об этом жалеть, — сказала она, посмотрев ему в глаза. — И я хочу, чтобы ты это хорошо уяснил.
— Как скажешь, дорогая. Как я могу возразить?
… Спальня Габриэль, оформленная в зеленых тонах, была расположена очень удачно — солнечный свет не проникал сюда даже днем. Дизайнер хорошо поработал над комнатой: она была небольшой, но созданный с помощью особого
Хозяйка квартиры лежала на груди гостя, устало прикрыв глаза. Гость, в свою очередь, обнимал ее за плечи и гладил по волосам. Они молчали уже несколько минут, и заговаривать никто из них не собирался — для беседы нужны были и физические, и психологические силы, но для начала эти силы нужно было восстановить.
— У тебя со времен твоей бывшей жены не было нормальной любовницы? — заговорила Габриэль. — Ты ведешь себя как мужчина, который не видел в глаза женщины как минимум года три.
— Ты преувеличиваешь.
— Во всяком случае, такого неугомонного любовника у меня не было уже давно.
— Да, я обратил внимание, — тут же вернул колкость Константин. — Вероятно, Лиору до неугомонного любовника еще расти и расти.
— Я говорила тебе, что мы расстались.
— Я просто констатирую факт.
Габриэль подняла голову, тряхнула растрепавшимися волосами и сонно оглядела прикроватную тумбочку. Константин прочитал ее мысли — он открыл пачку сигарет и отдал ее Габриэль, после чего закурил сам.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Чем мы будем заниматься?
— Тебя не устраивает то, чем мы занимались пять минут назад?
— Разве я это сказала? — Габриэль улыбнулась и провела аккуратными ноготками, покрытыми темно-коричневым лаком, от его губ ниже, в направлении шеи. — Мы отдохнем, а потом продолжим. Ты ведь останешься до утра?
— Да. Только позвоню экономке и скажу, чтобы она сегодня меня не ждала. У тебя здесь есть телефон?
Габриэль подала ему телефонную трубку. Константин набрал номер.
— Берта? Здравствуйте. Я хотел сказать вам, что сегодня домой не приду. У меня есть дела, я закончу поздно, переночую у знакомого — не хочу садиться за руль уставшим. Я и так недавно чуть не задремал за рулем.
«Знакомый» тем временем продолжал методично и пытливо изучать тело говорившего ноготками, постепенно опускаясь все ниже и ниже.
— Кроме того, мы с ним давно не виделись. Мы выпьем и поговорим. Простите, секунду. — Константин отвлекся. — Прекрати, — сказал он Габриэль.
— Извини, — сказала она, понурив голову.
Константин кивнул и вернулся к разговору, а рука Габриэль вернулась туда, где она была до этого.
— Нет, Берта, никаких такси. Я знаю, что я сказал, но понятия «выпить» и «поговорить» иногда обозначают беседу по душам, а не пьянку. У вас консервативные взгляды, Берта, вам это известно? У меня, конечно, тоже, но если сравнить их с вашими… Габриэль, хватит! — Константин сделал паузу и красноречиво приложил ладонь ко лбу. — Разумеется, я на работе! А где я еще должен быть? Две минуты назад я сказал вам, что у меня дела, и я закончу поздно! И где я могу говорить со своим секретарем, если не на работе? В постели, может быть?