Самая старшая
Шрифт:
Тошнило. Болела голова. Мне было очень плохо. Ныли и кровоточили запястья.
«Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу!», - иногда шёпотом глухо скандировала я, иногда про себя. Это помогало мне. Облегчало состояние. Высушивало слёзы, потому, что я не хотела рыдать из-за магов.
«Нет. Я не буду стонать и плакать, бездушные ползучие гады!» - давала я себе зарок. – «Я должна поступить в эту их академию и выучиться всему, чему смогу. Мне нужно стать сильной и независимой! А потом... Посмотрим.»
Когда Георг тронул меня за плечо и объявил, что дверь больше не заперта, и я могу убирать помещение,
Даже в таком плачевном состоянии я смогла вынести ведро, сполоснуть его и вымыть пол в крошечной комнатке. Потом медленно пошла в купальню, некрасиво шаркая ногами. Подходя к ней, я видела, издалека, как Георг, не входя, через открытую дверь бросил на лавку в раздевалке мою обычную здешнюю одежду и сразу ушёл.
Горячая вода впервые за три дня согрела моё озябшее тело и немного придала сил.
В моей комнате меня ожидал сам ментор.
«Какая честь! Не в кабинете принимает, лично явился.», - иронически подумала я, но внешний вид мой оставался абсолютно бесстрастным. Годы учительства научили меня многие вещи встречать с невозмутимым выражением лица. Сейчас это умение пригодилось. Я, стоя, выслушала длинную лекцию о моём неподобающем поведении и ожидающих меня ограничениях в передвижении по приёмнику, удивляясь самой себе: как у меня хватает сил стоять ровно и не падать?
Не дождавшись моей реакции или каких-то слов, ментор подошёл ко мне и снял кандалы. Я заметила, как странно перекосило его лицо, когда он увидел мои раны на запястьях.
Я, тем временем, освободившись от блокираторов, больше не смотрела на ментора – не спеша, прошла к своей кровати и легла, отвернувшись.
Наверное, провалилась в сон, потому, что разбудил меня властный голос местного лекаря, Ибрагима:
– Повернись ко мне, девочка! Я обработаю твои руки.
– Уходите. Я не нуждаюсь в Вашей помощи. – спокойно и твёрдо сказала я, оставаясь в прежнем положении.
– Это приказ ментора!
– Так, идите, жалуйтесь ему. Я отказываюсь принимать лечение.
– Георг! – нетерпеливо позвал Ибрагим.
Я почувствовала, как сильные руки больно вцепляются в моё плечо, и меня насильно разворачивают. Лекарь быстро по очереди подхватывает оба мои запястья и накладывает на них мазь, перевязывает. Едва он закончил, я сорвала повязки и вытерла мазь прямо о покрывало на кровати, размазывая по нему выступившую кровь.
– Дура! – не выдержал Георг. – Хочешь, чтобы я тебя связал?
Я промолчала.
Некоторое время в комнате было тихо. Я смотрела в окно. Среди голых веток лиственных деревьев радовала глаз зелень кипарисов и сосен.
Не хочу от магов ни-че-го.
Вдруг, ощутила, как невидимые воздушные нити неподвижно спеленали моё тело. Это Георг, недолго думая, перешёл от слов к делу. Лекарь снова нанёс лекарство на мои раны и наложил повязку. Воздушные путы исчезли. Георг и лекарь напряжённо наблюдали за мной несколько минут. В этот раз я подождала, пока оба мага выйдут из комнаты и только потом содрала повязки и вытерла мазь с запястий.
Пусть мои руки дольше болят! Пусть останутся шрамы! Так легче ненавидеть и дышать. Кто-то не поступил бы так, кто-то
Накануне, из-за слабости, не заметила, как провалилась в сон. Проснулась утром с перевязанными руками. Видимо, Георг или лекарь, а возможно, что и оба, заходили ко мне ещё раз и аккуратно, чтобы не разбудить, обработали мне раны.
Медленно развернула пропитанную лекарством ткань. Запястья заживали и выглядели совсем не плохо, остались лишь неровные розовые полосы.
В столовую, к завтраку, спускаться не стала. Нет желания, ни сидеть за одним столом с мучителями, ни принимать пищу, приготовленную поваром, который сейчас воспринимался предателем.
Вместо столовой я пошла на кухню. Там, не здороваясь и ни на кого не глядя, приготовила себе поесть и забрала миску с готовой едой в свою комнату.
Быстро перекусив, засела за подготовку к поступлению в академию.
Меня ждало три вступительных экзамена: история магии, к которой я уже была готова, диктант и магический конкурс.
По истории магии за три месяца я не только учебники прочла уже трижды, но и наслушалась уроков от ментора. Собственно, на этой теме я училась читать, а потом тренировала скорость чтения. Все исторические даты запомнила легко, но продолжаю регулярно повторять.
Что касается диктанта…
Знание устной речи очень помогло мне с освоением чтения новыми для меня буквами. Сейчас я уже даже не подставляю мысленно каждый раз привычные мне знаки алфавита из прежней жизни. Но, вот, с диктантом дело обстояло хуже, намного хуже. И проблема была даже не в том, чтобы красиво и правильно написать непривычные буквы – я научилась этому легко, и не в грамотности – что, конечно, было сложнее. Загвоздка оказалась в письменных приборах!
До сегодняшнего дня, я легко тренировалась писать непривычные буквы палочкой в ящике с мокрым песком, стирая написанное специальной лопаткой. Здесь, в детской, был такой набор специально для письма и рисования малышей. Но ведь диктант мне нужно будет не в ящике с песком писать, а гусиным пером и чернилами!
Первые пробы пера были ужасны. Чернила, кстати, не только плохо отстирываются, но и отвратительно отмываются. Но мне нужно научиться быстро и сносно царапать буквы пером, макая его в чернила!
Я расстроено вздохнула. Сегодня после завтрака, собираясь готовиться к диктанту, я решила, что пришло время портить бумагу, на песке я уже справлялась с письмом быстро и легко. Правда, диктовать самой себе не очень эффективно, но придётся заниматься так, как имею возможность.
Бумагой для письма я успела запастись ещё до моего похода в Каменск. Это хорошо. Не нужно никого просить. Не знаю, на сколько смогу продлить свою молчанку, но собираюсь продержаться как можно дольше. Во-первых, не хочу с ними разговаривать, а во-вторых, испытываю удовлетворение, замечая, как это всех задевает. Что ещё я могу им сделать? Мучителям и предателям! Я ведь уже знала, что та щель-окно из подвала выходит на общий двор. Не могли они не слышать, как я плачу. Сейчас мне противно видеть их приветливые лица.