Самая старшая

Белова Полина

Я исписала, точнее, закапала кляксами и поцарапала, несколько листов бумаги к тому моменту, когда ко мне в комнату пришёл ментор. Я сразу услышала, как открылась дверь и насторожилась. Втиснувшись за детскую парту, оставив откинутой крышку, сидела за этим занятием у окна. Здесь, на парте, были очень удобные углубления для чернильницы и пера. Краем взгляда, не отрываясь от своего занятия, видела, как главный маг в приёмнике идёт ко мне.

Зимняя погода на острове магов была невероятно ветреной, поэтому окно было плотно прикрыто.

Порывы ветра иногда были настолько сильными, что в стекло с тихим шорохом ударялся мелкий сор, листья и сосновые иголки. Сегодня было солнечно, света для моих занятий было более, чем достаточно. Яркие лучи, падая на бумагу, безжалостно высвечивали перед ментором печальный результат моих стараний.

Я вытерла тряпочкой нос. После холодного и сырого карцера с неприкрытой щелью, вместо окна, я подхватила насморк. И теперь без конца вытирала сопли. Я, кстати, не сразу поняла, что простыла. Вчера думала, что чувствую себя такой разбитой и нос заложен из-за долгих рыданий. Однако, сегодня из носа текло в два ручья, хотя со вчерашнего вечера я не плакала, и я догадалась, что простыла в карцере. Возможно, даже, и температура есть, небольшая.

– Доброе утро, Мария! – первым поздоровался ментор.

Я не нашла нужным отвечать. Что он мне сделает за молчание? Снова посадит в карцер?

– Ты не хочешь со мной разговаривать?

Ментор подождал немного и снова спросил:

– Почему ты не спустилась в столовую к завтраку?

В ответ я, совсем не специально, неожиданно сильно и громко несколько раз чихнула, удачно уронив соплю на его сияющий чистотой ботинок.

– Маша, девочка, ты больна? Почему не сказала? – дальше его зычный голос раздавался уже в коридоре - Георг! Ибрагим!

На этот раз сам ментор, устав от моего молчаливого протеста, приказал применить ко мне магию, чтобы уложить в постель и напоить лекарствами, чем Георг с удовольствием воспользовался. Я же азартно сопротивлялась, как могла.

В процессе воздушной транспортировки моего тела от парты до кровати, у меня получилось ловко зацепить и столкнуть с парты чернильницу и облить штаны и куртку молодого мага чернилами. Я бы сильнее порадовалась этому моменту, если бы удовольствие не портила мысль о том, что теперь надо думать, где взять другие чернила.

Я вела себя далеко не покладисто, но ментор злился на Георга, будто, это он был во всём виноват. Судя по некоторым его высказываниям, именно так он и считал: молодой маг был моей нянькой и недосмотрел.

– Георгий, ты носил в карцер еду три раза в день! Если там было настолько холодно, почему ты не дал девочке дополнительное одеяло?

Дополнительное? Я с интересом посмотрела на Георга. Тот отвёл глаза. Ах, ты ж поганец такой! Я презрительно скривила лицо и ничего не сказала. Хотя именно сейчас пожалела о своей игре в молчанку.

– Как получилось, что девочка простыла, я тебя спрашиваю? Почему ты допустил эти раны на её руках? Куда ты смотрел?

Георг

скороговоркой оправдывался: «у неё же был наш тёплый плащ, в нем на снегу спать можно!», «зачем бы мне рассматривать её руки?», и зло бросал на меня быстрые взгляды исподлобья.

– Сейчас зима, а там, в карцере, вместо окна просто большая щель, видимо, её продуло, - вставил своё слово Ибрагим. – А тут ещё монолитные блокираторы… Как бы осложнений не было… Могла и дар потерять…

– Что?! Георгий!

– Господин ментор, при всём моём уважении… Карцер по прямому назначению слишком давно не использовался. Больше столетия, так точно! И тогда, когда она ещё только прибыла к нам, и сейчас - это было Ваше решение, немедленно надеть на эту великовозрастную бузилу монолиты и закрыть её в карцере, пока она весь приёмник не снесла, накопленной за двенадцать лет магией. Сами сказали, что семнадцатилетнюю девку, которая собралась замуж, розгами не отходишь и в угол не поставишь.

– Ты мог бы додуматься, что помещение нужно было привести в надлежащий вид! Заделать окно! – возмущался ментор.

– В тот первый раз, это был ещё только первый день осени. С заделанным окном там можно было задохнуться от духоты. Откуда я мог предположить, что зимой девчонка попадёт туда снова?

– Мы продолжим разговор в моём кабинете! – с этими слова меня оставили в покое.

«Да процесс усмирения семнадцатилетних одарённых с материка у них не отлажен», - лениво подумала я, засыпая под воздействием лекарств.

В обед повар лично принёс в мою комнату горячий суп. На подносе с боковыми опорами, как госпоже какой-то. Хотел поставить передо мной на кровать. Но я не позволила, остановив мага жестом.

Я не хотела заботы никого из них…

Издевались, мучили, равнодушно наблюдали и слушали мои рыдания, довели до болезни, а теперь прыгают вокруг. Не притронулась к принесённой еде, но и голодать я не собиралась. Мне нужны силы, много. Поэтому поднялась с постели, пошла на кухню и приготовила себе обед сама.

Взмыленный Георг прибежал, когда я уже заканчивала работать ложкой. Вкусный у меня суп получился.

– Зачем встала! – раскричался. – Ибрагим сказал: три дня постельного режима!

Я молча поднялась и понесла свою миску из-под супа к тазу с горячей водой, чтобы помыть. Маг выхватил её из моих рук и метко швырнул в таз через всю кухню, только вода выплеснулась на пол кухни.

Георг, ругаясь, подхватил меня на руки и понёс из кухни наверх, в мою комнату. Видимо, ментор ему относительно меня последнее предупреждение выписал. Потому, что я по дороге смачно пару раз чихнула, не закрываясь, и нос о его плечо вытерла, а Георг только зубами скрипел. Правда, на кровать меня не положил, а швырнул. Но перина мягкая, так что, никакого эффекта. Не успела лечь поудобнее, как почувствовала невидимые воздушные путы на ногах и руках. Сверху маг навалил на меня два одеяла.