Самая темная страсть
Шрифт:
Его боксеры прилипли к его коже, мокрой от пота. Его перевязанные руки, а точнее то, что от них осталось пульсирующе болели.
Кровь выступала этих битах, даже в тех местах, которые недели назад исцелились.
Регресс?
Он спал, но все таки понимал, что находится в какойто странной, дерьмовой ловушке в самом непроглядном мраке, с которым он когда-либо сталкивался.
Возобновление страданий, не было рациональным.
Во всяком случае, не для его демона.
Темнота
Ложь не переставал что-то кричать, с момента появления в этой темноте, и его крик смешивается с темнотой.
Тысячи и тысячи несогласованных криков, кождый из которых был большей пыткой, чем предидущий.
Пробраться к выходу было невозможно.
— Гидеон.
Гидеон, мужик, проснись.
Ты не должен спать.
Он слышал голос Париса, и хотел подчиниться, но не смог.
Темнота была слишком приторной, оборачивалась вокруг него и плотно удерживала, затопляла его.
И он почувствовал что тонет, и потерял ту нить сознания.
Он не мог дышать.
.
.
Мрак рассосался и он сжалностью вздохнул — только бы выкапаркаться.
О, черт, нет.
Паук!
Не успокаивайся, сказал ему демон.
Сам не успокаивайся! Тяжело дыша, пытаясь не завизжать как котенок, он пробирался вдоль стены.
Чудовищный паук следовал за ним, его восемьсот ножек впивались в землю, а глаза- бусинки буквальновпивалисьв его душу.
Враг, сказал Ложь.
Значит, друг.
Врят ли.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Каждая клеточка его головного мозга, попавшая в плен паники, в мельчайших подборностях сообщила ему что он станет обедом для этого существа.
Он предпочел бы быть соженным.
Он предпочел бы быть повешенным.
Проклятье, он предпочем бы быть разорван в клочья.
— Я буду очень вкусным, — отчаянно вскрикнул он.
Что означало, что он будет на вкус как дерьмо, но даже во сне он не мог точно сказать что он имел в виду.
Покрайней мере он так думал.
Он никогда не пробовал.
И не попробует.
Последствия были бы столь разрушительными как и в реальной жизни.
Боль, боль и еще больше боли.
Воспоминания о последних событиях были еще свежи в его уме.
Несколько недельназад, он сказал Охотнику, что действительно чувствовал страх, и то что он хотел сделать — причинять боль, калечить, убивать.
Все потомучто он верил, что сабин, хранитель демона сомнений, на растояние нескольких тысяч миль от него лежит убитый Охотником.
Это была глупость.
Измученный болью, он думал что выдержит еще больше, он добровольно предложил себя для мучения, чтобы спасти друзей от этой участи.
Именно тогда
теперь это были обрубки с несколькими пальцами.
Даже в его снах.
Поэтому он не мог защитить себя, от Мистера
Голодного, — который попрежнему глядел на него, как будто он был аппетитной отбивной на плите, он спотыкаясь перебежал из одного угла воображаемой комнаты в другой.
Эти углы сужались, комната уменьшалась.
Проклятие.
Нет.
— Подойди поближе! Держись подальше!
— Ты хочешь сделать это.
Ты не хочешь этого делать.
Не успокаивайся, повтори Ложь.
У него не было времени, разбираться со странным поведением своего демона.
Одна из тех волосатых ног наотмашь ударила его.
Наконечник был острый. как лезвие, и порезал его бедро.
Возможно кончик жала был отравлен, потому что в следующее мгновение боль взорвавшаяся в нем, швырнула его на колени, заставляя его мускулы стискивать его кости и ломать их.
Сделай это снова, — прохрипел он.
Заткнись, просто заткнись! резко одернул он демона.
Почти все время, он почти любил эту сволочь.
Он был рад что сильнее, сильный солдат и маленький злодей.
Но не сейчас.
Он хотел, чтоб этот паук провалился в ад.
Почему он так сильно боится пауков он не знал.
Он просто всегда их боялся.
Еще один удар лапой.
Следующий порез, на этот раз на спине, когда он пытался увернуться от удара.
Яд быстро распространялся, его мышцы скрутило.
На этот раз сломалась кость в его руке.
— Еще, сквозь стиснутые губы прохрипел он.
— Еще.
Паук замер, его отвратительная голова наклонилась в сторону.
Наблюдая, и изучая его.
Черт побери! Он не мог сдвинуться с места.
— Замри! Убегай! Он глубоко вздохнул, его дыхание отражалось от стен.
Почему ты говоришь мне противоположное тому, что говорит твое выражение? Раздался голос из ниоткуда.
Или может быть, это сказал паук.
Кроме того, он думал что паук был мужчиной, а голос был приятный женский.
Какой-то знакомый.
Мягкий, но в то же время сильный.
Расслабься сказал голос.
Ложь удовлетворенно вздохнул.
— Остановись, Закричал Гидеон зверю.
Он не хотел быть обманут этой пассивностью, как его демон.
Медленно, слишком медленно паук исчезал с его поля зрения.
Еще одна уловка.
— Я здесь, — женщина вышла из мглы.
Она была высокой и худой, с ее плеч спадали черные волосы, в которых не было никакого намека на волны.
Что-то знакомое было в ее лице, так же как и в ее голосе.