Самая темная страсть
Шрифт:
— Ну, это замечательно, — сказал Уильям, все еще прищурившись глядя на парня.
— Если защита, была его единственной целью.
Корбин потянул за ворот своей рубашки.
— Вы ее…
друг или кто?
— Брат, — сказал Уильям, в тоже время как Джилли сказала, "Да."
Он, наконец, перевел взгляд на нее и приподнял бровь.
Да?
Значит им надо поговорить.
Хотя, возможно позже.
Услышав это слово, что-то защемило в его груди.
Он выяснит в
— Так почему же ты здесь? — спросила она опять, ее щеки порозовели.
Ему не нравилось, что он смущал ее, но ничего не мог поделать с этим.
— Аэрона ранили.
В городе проблемы, и мы хотели, чтобы ты была в крепости вместе со всеми, пока не будет безопасно.
— Аэрон? — спросил Корбин.
— Еще один брат, — проинформировал его Уильям.
Глаза парня расширились.
— Сколько у тебя братьев?
— Много, — ответила Джилли с усталым вздохом.
— Значит ты будешь там, Лиам? В крепости?
Лиам.
Этим уменьшительным именем она называла его.
Когда-то ему это нравилась.
Теперь он понял, каким проявлением нежности это было.
О, да.
Им надо поговорить.
Черт бы побрал эту его неотразимую красоту.
— Да, я там буду.
Так что поехали домой, лапочка.
Аэрон в машине, и ему нуждается в медицинской помощи.
Несмотря на свой страх перед Повелителями, она побледнела от волнения, схватила его за руку и повела из здания.
— Пока, Кори, — сказала она через плечо.
— Пока, — парень развернулся, несколько резко судя по звуку.
Уильям осмотрел эскаладу, но не смог увидить Оливию за темными окнами, незаметив невероятное колличество оленей, окружившим машину.
Однако, ему не надо было видеть ее, чтобы знать, если они не успеют доставить Аэрона в сохранности в крепость, ангел, который для всех был благословением, превратиться в кипящий котел женской ярости.
Это было в ее глазах, бурлящая, неприклонная страсть, которая только и ждет выхода.
То, чего возможно она сама не понимала на что была способна, но Уильям понял это, потому что, в отличии своей неосведомленности с Джилли, он улавливал мечты, страхи и потребности Оливии с того мгновения как увидел ее.
Аэрон был для нее всем.
Если воин умрет, даже боги не смогут остановить ее ярость.
Глава 18
Оливия сидела на краю кровати Аэрона, ее бедра прижимались к его бедрам.
Легион сидела на другой стороне его кровати, ее бедра прижимались к его бедрам.
Заботясь о нем, они вместе раздели его.
Оливия не позволила себе смотреть на его член, и неважно как часто голос уговаривал ее сделать
О, да.
Искусительный голос вернулся.
Аэрон был так слаб, что любые попытки заигрывания с ее стороны были бы ошибкой.
Он был настолько слаб, что не мог даже пошевелиться.
Он даже перестал стонать, хотя она и не пела, и это было плохим знаком.
Его рана всё ещё кровоточила, даже через лоскут ее самоочищающейся мантии, которой было перевязано его плечо. Лоскут просто не успевал очищаться из-за кровотечения.
Его татуированная кожа была потной, но не от жара.
Чтобы согреть его они укутали его одеялами, но это не подействовало на его температуру тела.
В качестве последнего средства, они устроились поближе к нему, надеясь теплом своих тел исцелить его волшебным образом.
— Что это ты там делаешь с ним? — требовательно спросила Легион, грубо пресекая все попытки приласкать его.
— Ничего, — ответила Оливия, но она никак не могла избавиться от чувства вины.
Она должна была сделать для него что-то большее.
— Он был ранен Ловцами.
— Потому что ты не защитила его.
Удар попал точно в цель.
Теперь было легко игнорировать голос, ее забота об Аэрона затмила собой всё остальное.
— Но что я могла сделать?
Вопрос принес новую волну мучений.
— Ты должна была принять удар на себя.
Я бы так поступила.
Да, Легион вероятно так бы и поступила.
Подружка для Аэрона из меня никудышная.
Не то чтобы она была его подружкой.
Но она хотела быть ей, и в дальнейшем она так и будет поступать.
— Даже если он выживет после этого, — а он это сделает, в этом она не сомневалась, — ему придется умереть позже из-за тебя.
— О, Создатель.
К мучению присоединилось сожаление.
— Лгунья! — выкрикнув это слово, Легион склонилась и аккуратно поцеловала бровь Аэрона.
— Ты слышал это дорогой? Твоя ангел — лгунья.
Ты никогда не умрешь.
Я не дам тебе.
Оттолкни ее прочь и заяви о том что он — твой мужчина.
Снова, она легко проигнорировала этот голос и тьму, которую он приносил.
— Через девять дней ангел-убийца придет за ним.
Он отрубит ему голову.
Из-за тебя.
Потому что ты не осталась в аду, где тебе и место.
Разъярившись.
Легион выпрямилась, повернулась к ней, злобно обнажив зубы.
Один миг в ее глазах вспыхнул красный демонический огонь.
— Ещё одно слово и я прирежу тебя, когда ты будешь спать.
— Когда я буду спать рядом с Аэроном?
Язвительность — это всё что у нее осталось, и она не сожалела о том, что сказала.