Самая трудная победа
Шрифт:
Так же погиб и Дейвис, который после ухода из большого спорта, оказывается, подрабатывал на арене бойцовского клуба – бедолага Дейв, такой жизнерадостный, беспечный весельчак, уверенный в том, что с ним ничего не случится… Пока не бросил вызов Адлеру. По правилам клуба "Рим" гладиатор, выигравший за вечер три поединка, имел право бросить вызов владельцу клуба и в случае победы стать новым хозяином "Рима"… Дейвис проиграл. Позднее его тело выловили из озера вместе с разбитой машиной. Вердикт полиции гласил, что это был несчастный случай, что Дейвис сел за руль нетрезвым и не справился с управлением…
Но
Хенсли и Джим вломились в закрытый кабинет ресторана "Рима", раскидав охранников, и потребовали объяснений у хозяина клуба. Адлер ужинал в обществе какой-то расфуфыренной девицы и был недоволен, когда ему помешали… Началась драка. И Хенсли так толкнул здоровяка, что тот ударился лицом о зеркало, разбил его и поранил лицо… Это привело атлета в неистовство, и Джиму и Хенсли пришлось бежать из города… А позже, перед боем, Адлер негромко сказал Хенсли: "Ты поплатишься за этот шрам!"…
Глядя на разбитое лицо противника и слушая вопли зрителей, Хенсли с удивлением чувствовал, что не хочет убивать этого парня. Добить упавшего он не может. И не собирается он идти на поводу у этих орущих уродов, потерявших человеческий облик.
Что там говорит ему администратор, этот слащаво улыбающийся расфранченный толстяк с гвоздикой в петлице?.. Поздравления? Он теперь новый владелец клуба? Нужно поприветствовать гостей? Ну, что же… Он им скажет.
Приволакивая ногу и превозмогая боль в грудной клетке, Хенсли подошел к нему и взял микрофон. Посмотрел на зал, который еще недавно пылко приветствовал Адлера, а теперь вопил "Убей его!". В самом деле, Рим… Арена, где в блистательной Римской империи происходили кровавые бои, и публика так же вопила от восторга при виде крови и смерти…
– "Рим" закрывается, – произнес он в наступившей тишине. Еле сдержался от желания плюнуть в сторону зала. Оттолкнул администратора, что-то растерянно бормочущего, и направился к выходу, где уже ждали Джим и их корейский друг Хёджин.
– Вы еще вернетесь, – семеня рядом, бубнил администратор, – это же такие доходы… Двести миллионов в год! Вы не можете…
Джим развернулся. Влепил толстяку оплеуху, отбросив его на середину арены.
– Еще как можем, – сказал он.
– Вызови лучше врача к своему боссу, подонок, – добавил Хенсли. И они удалились, оставив сидящего на арене оглушенного, с разбитой губой Веллингтона в полной растерянности. Что делать? То ли догонять этих парней, то ли бежать к Адлеру, то ли тут же и повеситься на своем галстуке… Третье казалось ему наиболее вероятным. Вляпался он по уши. Шоу окончено.
– Ты как? – спросил он, махнув рукой, чтобы закрыли занавес и осторожно подойдя к лежащему, казалось, в отключке Адлеру. И тут же снова растянулся от второй оплеухи. "Да что это за вечер такой? Еще немного – и у меня лица не останется!"
– Пошел ты… Крыса. Иди… Кланяйся новому хозяину…
Адлер медленно поднимался, опираясь рукой об арену. Лицо – сплошной кровоподтек. Один глаз заплыл от удара. Второй яростно сверкает.
Как все скверно повернулось. И хуже всего для Веллингтона. Прежний хозяин смотрит на него с ненавистью. Новый вообще намерен закрыть клуб. Неужели это все? "Все. Я банкрот. Выброшен на помойку…" И снова пришла мысль о петле и крюке или пачке снотворного…
*
Высокая стройная брюнетка вышла из "королевской" ложи, оставив на подлокотнике недопитый бокал шампанского. Сказывались долгие годы административной работы в научно-исследовательской корпорации, работающей на австралийское правительство – хорошо учит владеть собой, она была абсолютно спокойна и уже прокручивала в уме варианты возможного улаживания сложившейся ситуации.
Ей было лет 30. Густые черные волосы, подстриженные в безупречно ровное "каре" и серо-голубые глаза на золотистом от легкого загара точеном лице с правильными чертами. Элегантный вечерний макияж. Простое "маленькое черное платье" от Шанель подчёркивает безупречную фигуру. Из украшений только витая платиновая цепочка, часики, усыпанные мелкими бриллиантами и маленькие серьги. Туфли-"лодочки". На фоне других дам в клубе, сверкающих, как рождественские елки, она резко выделялась. Спокойная уверенность в себе, величественная осанка, холодный взгляд человека, привыкшего повелевать, и в то же время – очарование женственности и чувственный магнетизм.
"Да, Курт, как же ты влип… Посмотрим, что можно сделать. Для начала – где же ты?"
Она нашла его там, где и предполагала. До своего кабинета он не дошел.
Женщина склонилась над ним. Из коридора спешно вышли двое ее помощников – высокий светловолосый парень и коренастая черноволосая девушка в одинаковых белых брюках и черных футболках с нашивкой "ГИДРОБИО" на груди – служащие филиала корпорации в Лас-Вегасе.
– Колин, вызови "скорую помощь", – не оборачиваясь, велела женщина, зная, что служащие стоят за ее спиной и ждут распоряжений. – Делла, принеси стакан воды.
Не говоря ни слова, парень и девушка поспешили исполнять приказ. Они знали, что административный директор корпорации не любит повторять.
Он заворочался, пытаясь сесть.
– Не надо "скорую", – разбитыми губами прошептал он. – Пусть кто-нибудь отвезет меня домой.
– Не обсуждается, Курт, – женщина посмотрела на его лицо. Да, скверно. Бледный, в испарине – как бы не сотрясение. Под глазами наливаются черные круги – признак того, что повреждены сосуды. – Не вставай,– она удержала его за голое плечо. Под ее рукой напряглись литые мускулы, но Курт не сделал попытки высвободиться.
– Это ты, Линда? – он поморщился и попытался отвернуться. – Не смотри… Я, наверное, выгляжу… черт… смотреть противно!
– Противно слушать твои глупости,– отрезала Линда. – Мы всю жизнь друг друга знаем и видели друг друга всякими. Я не одна из твоих подружек, чтобы передо мной красоваться.
Подоспела Делла со стаканом воды. Адлер попытался отстраниться, но Линда забрала у помощницы стакан и поднесла к его губам.
– Не надо ребячиться, Курт. Позволь мне помочь тебе.
– Да чем тут поможешь, – но воду он все же выпил. – Я прогорел, вылетел в трубу… Ты же видела.