Самая высокая на свете гора
Шрифт:
— Это точно! Девчонки не приносят счастья, — подтвердил Валерка Ляхов. — Гипноз, понимаешь?
— Глупости! — Марианна махнула рукой. — Я могу забить гол не хуже Веселовского.
— Болтай! — обиделся Валерик и дернул Марианну за рукав, словно собирался стащить ее с бума.
— Правильно! — кивнула головой Марианна. — Вы ведь иначе не умеете. Все проблемы — кулаками!
Мы все стали спорить, только Андрий Веселовский молчал. Он стоял в стороне, будто ничего не слышал, и
Марианна заткнула уши:
— Ну ладно, ладно! Не орите! Я же не сама… ну… один из вашей «Кометы» обещал… что вы меня примете. Даже дал честное слово.
Мы молча и с удивлением посматривали то на Марианну, то друг на друга.
— Капитан, — наконец обратился ко мне Игорь Диброва. — Или ты не капитан?
— Так кто же давал честное слово? Никто? Анка, зачем же говорить неправду?
— Неправду? — Анка вспыхнула. — Я — неправду? Ну, знаешь! Это вы трусы и отступники! Не умеете держать слово!
Анка спрыгнула с бума и посмотрела на меня так, словно это я был отступник. Глаза у нее стали удивительные, зеленые какие-то, и вообще лицо сделалось такое, что я подумал: «А может, ей все-таки подходит имя Марианна?»
Она повернулась и ушла, не оглядываясь. И вдруг всегда спокойный Андрий Веселовский, швырнув мяч в сетку, сердито сказал:
— Подумаешь, герои! Прогнали девочку и радуются. Эх, вы! — и бросился вдогонку за Анкой.
Валерик свистнул.
— Ну вот, видите, как все это влияет на человека? Что я вам говорил?
В химическом кабинете, среди бесчисленных пробирок и колб, я всегда чувствую себя, как гиппопотам в кресле.
Мне совершенно безразлично, каким станет индикатор, если его обмакнуть в раствор, но я опускаю лакмус в пробирку. Он розовый, как кошачий язык.
— Сеньков, итак, что у нас в пробирке? — Химичка смотрит на меня злорадно и нетерпеливо. — Щелочная или кислая среда?
Я стою и держу пробирку двумя пальцами, а Марианна что-то шепчет, прикрыв рот ладонью. Ну разве так подсказывают?
— Так что же у нас? — переспрашивает химичка.
Марианна пишет, пододвигает мне, и раствор расплескивается по ее тетрадке.
— Ничего у нас нет в пробирке, Татьяна Дмитриевна! — сообщаю я, и весь класс радостно смеется.
Ясно, что все кончается записью в дневнике: «Пытался сорвать урок». Страницы в дневнике пронумерованы — попробуй выдери!
— Что же ты так слабо, Сень! — тихонько сочувствует Марианна. — Я же тебе подсказывала!
Мне нравится, что она ведет себя так, как будто ничего не случилось. «Комета» — «Кометой», а химия — химией.
— Знаешь, что хуже всего? — говорю я ей. — Меня же из-за этого могут не допустить участвовать
— Сеньков, не разговаривай! — угрожающе предупреждает химичка.
После уроков мы собираемся на футбол. «Карпаты» играют с «Даугавой». Мы всегда ходим на матчи все вместе. Покупаем два стакана семечек и самые дешевые билеты, плюемся шелухой, а Валерик что есть силы вопит:
— Бей, Куля, бей! Ну что ж ты, Куля?!
Андрий Веселовский складывает ладони и дует в щелку между ними: выходит пронзительно, похоже на паровозный свисток.
Но сейчас Андрий хмуро смотрит на тротуар и говорит:
— Сегодня, братцы, матч будет без меня. Я, наверно, пойду в библиотеку. Там получили новые книги…
— Ма-а-мочки! — изумляется Игорь Диброва. — Веселовский пропускает матч!
— Андрий, наши без тебя проиграют!
Но он качает головой, и даже нос у него становится острый и опускается.
— Ничего не выйдет! Привет!
У билетных касс я вдруг заметил Анку. Очередь была большая, Анка таинственно подмигнула мне:
— Давай монетки! Возьму на всех.
Ребята в перерыве между таймами пошли пить воду, а мне не хотелось — я не люблю сладкой воды. Анка тоже не пошла.
— Как ты думаешь, ему не грустно? — спросила она.
— Кому? — удивился я.
— Мячу в перерыве между таймами. Лежит один на таком большом поле…
Мяч и правда выглядел одиноким и забытым, но раньше я этого никогда не замечал. И не думал, что мячу может быть грустно или еще как-нибудь.
— Хм, — сказал я. — Хм… Странная ты, Анка. Жаль, что ты… не парень.
Анка засмеялась:
— Тогда бы вы взяли меня в «Комету», да? — И вдруг добавила тихо: — Теперь мне совсем не нужна ваша «Комета»…
По полю рассыпались белые и красные майки футболистов, а рядом с нами уселся Валерик Ляхов с бутылкой лимонада, и я не мог спросить у Марианны, почему наша «Комета» ей больше не нужна.
— Ах, это ты, Сень! — говорит Анка открывая мне дверь. — Что случилось?
— Понимаешь, мне нужна книжка… Ты говорила, что у тебя есть «Занимательная химия».
Про книжку я выдумал только что, но Анка сама виновата: зачем спрашивает? Не мог же я ответить, что ничего не случилось. Я просто взял и пришел. Разве обязательно должно что-то случиться?
— Есть, — говорит Анка и смеется: — Хочешь получить пятерку по химии? Садись, чего ты стоишь?
Она пододвинула мне стул, я сел к письменному столу. Девчонки обычно уставляют свои столы разными игрушками: медведиками, собачками и еще всякой всячиной. У Марианны на столе были только чернильница, календарь и несколько книг.