Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
Я на твоей голове развалюсь:
Дай осмотреться в душе мне твоей,
Чтоб нам с тобой найти правильный путь.
Пока шляпа пела, Гермиона изучала лица всех маленьких новых учеников, собравшихся вместе. Они были в ужасе. Она очень хорошо помнила это чувство. Ей тогда казалось, будто её стошнит до того, как она сядет на эту табуретку.
— Ааронс, Гилберт, — зачитал Дамблдор с длинного свитка.
— Хаффлпафф!
— Белби, Дамокл, — это был первый ученик, попавший в Рейвенкло.
— Блэк, Альфард.
Шляпа едва коснулась головы мальчика,
— Слизерин!
Дальний стол заликовал, и мальчик поспешил к своему месту в конце стола. Она заметила, что Риддл смотрит за церемонией со скучающим видом, не принимая участия в празднестве, как остальные ученики. Он поменял свою позу, и взгляд его тёмных глаз пересёкся с её.
Он правда откроет Тайную комнату? Это ему суждено стать темнейшим волшебником в истории?
Кто-то возле Риддла пихнул его локтем в бок. Взгляд Гермионы переметнулся и встретился полным ненависти оскалом Малфоя. Она отвернулась и вновь сосредоточилась на распределении. Нет смысла сейчас волноваться о Малфое или Риддле.
Она хлопала, когда гриффиндорцы присоединялись к столу, и подняла голову, когда Дамблдор возвестил: «Доддеридж, Патрик». Лицо Патрика стало болезненно-зелёного оттенка, пока он подходил к табуретке и садился. Шляпа упала на его глаза, но она всё ещё видела, как он поигрывает большими пальцами на своих коленках.
— Рейвенкло! — Гермиона похлопала другу.
Когда вызвали «Флитвика, Филиуса», маленький мальчик, ставший другом Патрика, посеменил к табуретке. Дамблдору пришлось помочь ему залезть под некоторые издевательские смешки. Большинство из них раздалось со стола Слизерина. Гермиона сердито смотрела в их сторону. Они ещё не знали, что Филиус Флитвик станет чемпионом дуэлей в Хогвартсе. Он останется и будет учить их детей. Патрик улыбнулся своему новому другу, когда тот присоединился к остальным ученикам Рейвенкло.
Когда «Макгонагалл, Малькольм» был вызван и распределён в Гриффиндор, высокая ведьма со строгим лицом возле Арчи вдохновенно зааплодировала. Гермиона узнала в ней гораздо более юную Минерву Макгонагалл.
«Амбридж, Орфорд» отправился в Хаффлпафф. Щёки Гермионы вспыхнули. У него было такое же жабье лицо, какое она помнила у своей скверной учительницы.
Когда распределение закончилось, встал Армандо Диппет. Профессор Диппет казался древним. Мужчина был хилым, а его иссушенная кожа выглядела почти прозрачной. На его дряхлом теле не осталось ни мышц, ни жира, и он напоминал скелет, обтянутый кожей. Когда он открыл рот для речи, голос прозвучал как хриплое кваканье:
— Добро пожаловать, да начнётся пир! — и на этом он сел.
— И это всё? — спросила Гермиона Аластора.
— Он не болтлив.
— Возможно, потому что он такой старый, — сказала Августа.
Блюда на столах наполнились восхитительной пищей. В эльфах на кухнях в 1940-х годах было ничуть не меньше энтузиазма. Мясной рулет, бараньи рёбрышки, запечённая курица, сосиски, бекон, стейк, картофельное пюре, кукуруза на гриле, горошек, морковь, тушёная фасоль, коулслоу и три вида подливок. Всё это было изумительным.
На
— Пойду представлюсь первокурсникам, — сказал Аластор, поднимаясь.
— Мне тоже пойти? — спросила Августа, выглядевшая искренне удивлённой.
— Без разницы, — пожал плечами Аластор и пошёл к краю стола, где собрались все новые ученики.
— Гасси, не могла бы ты передать печенье с джемом? — спросил Арчи.
— Тебя называют Гасси? — спросила Гермиона, накладывая на свою тарелку бараньи рёбрышки и картофель. Шум в зале нарастал.
— Некоторые из близких друзей зовут меня Гасси, — несколько безразлично ответила она.
— О, — все ученики возраста Гермионы уже были друзьями. Скорее всего, она окажется школьным изгоем.
Это не было приятной мыслью.
Тень нависла над тарелкой Гермионы. Она заметила, что лицо Августы исказила презрительная усмешка. Девушка перебросила свои длинные волосы через плечо.
— Значит, ты явилась в Хогвартс, Грейнджер? — за её спиной раздались слова со знакомым растягиванием. Она знала, что это Малфой, даже не оборачиваясь.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она его.
— Если честно, я удивлён твоим присутствием. Ты так отчаянно нуждалась в монетах, что я не могу поверить, что тебе удалось позволить себе перо, не говоря уже об остальных школьных принадлежностях.
Гермиона решила не отвечать ему. В знак отказа она подняла вилку. Рядом с ней шлёпнулась рука, отчего тарелки и чашки зазвенели.
— Иди отсюда, Малфой, — это уже заговорила Августа.
— Не лезь в это, Крауч! — он угрожающе повис над Гермионой. Она уже успела привыкнуть к тактике запугивания Малфоя. — Так что же ты сделала, Грейнджер, согласилась на предложение другого клиента? Моё золото оказалось недостаточно хорошим?
Ей снова захотелось ударить его. Её пальцы сжались в кулак.
— Ты проделал весь путь сюда, чтобы донимать новенькую? Это низко даже для тебя, Малфой, — если бы взгляд мог убивать, Августа бы уже душила Малфоя собственными глазами. Рот Арчи стянулся в ниточку, а челюсть сжалась.
Малфой не обратил на неё внимания:
— Разве я не говорил, что хочу мести? — он прошептал так, чтобы никто не мог услышать. — Я обещал, что ты заплатишь.
— Малфой! — юноша отпрыгнул, и все посмотрели вверх на разъярённого Риддла. Его руки были сложены на груди, а суровый взгляд обдавал своего друга огнём.
— Том! Я — я… — Малфой искренне до ужаса боялся Риддла. Он замер. Гермиона могла представить, почему. Она знала, как Риддл угрожал своим последователям. Он руководил и зарабатывал власть, используя страх.
— Я сказал тебе оставить это, Малфой, — он произносил слова низким, тихим, угрожающим голосом.
— Я просто — Том, она…
— Она ударила тебя. Она сломала тебе нос. Я был там и сказал тебе оставить это! — он презрительно ухмыльнулся. Малфой побледнел и с последним убийственным взглядом на Гермиону ушёл прочь.