Самец взъерошенный
Шрифт:
– Я заплачу за тебя!
– Не нужно! – возразил я. – У меня есть деньги.
Мы вошли в харчевню. Я сел за стол, стражницы и «штангистка» остались у порога. К столу подскочила квота – маленькая, но симпатичная. Совсем еще девочка.
– Умыться! – сказал я. – И завтрак. Сыр, яйца, хлеб и разбавленное вино.
– Я мигом! – пообещала квота и убежала. Обратно явилась с медным тазом и полотенцем. Пока я умывался, она накрыла стол.
– Кто это тебя? – спросила, ткнув пальцем в разорванную тунику.
– Она! – я указал на «штангистку». – Пристала, понимаешь: «Погладь меня, да погладь!» Я отвечаю:
– А потом? – заинтересовалась квота.
– Видишь синяк у нее под глазом?
Квота прыснула и протянула руку.
– Давай зашью!
Я подумал и потащил тунику через голову. Я допивал вино, когда подавальщица явилась обратно. Тунику она не только зашила, но смыла с нее кровавые пятна. Я с удовольствием натянул чуть влажную одежду и отсчитал два асса – за завтрак и работу.
– Не нужно! – сказала квота, отодвигая монеты.
– Почему? – удивился я.
– Ты ведь Игрр?
Я кивнул.
– Хозяйка с работницами побежали на тебя смотреть. Вход стоит денарий, к тому же квот не пускают, а я тебя не только увидела, но еще и накормила. Вот!
Я погладил ее по головке (девчонка зарделась), спрятал деньги и вышел. У цирка нас встретила толпа. Двое из стражниц немедленно вышли вперед и стали прокладывать дорогу. Остальные обступили меня с боков. Теперь я понял, почему стражей так много. «Популярность, блин! – подумал сокрушенно. – Сам виноват! Выеживался вчера…»
– Красавчик! – летело со всех сторон. – Посмотри на меня! Я хорошая!
Напор женщин растянул цепь стражниц, одна из женщин этим воспользовалась и просочилась. После чего повисла у меня на шее.
– Меня зовут Конкордия! – зашептала горячо. – Запомни! Все для тебя сделаю, чего ни попросишь! Будешь как орех в меду. Выбери меня!
Она стала лизать мне щеки. Подскочившие стражи отодрали дерзкую и швырнули обратно в толпу.
– Конкордия! – полетело оттуда. – Запомни!
Я только головой покачал. Мы вступили под арку и прошли коридором. Перед лестницей на арену стояла женщина лет сорока с багряной полосой на тунике.
– Меня зовут Эмилия, – представилась, с любопытством разглядывая меня. – Я трибун когорты вигилов [21] . Претор поручила доставить тебя и следить, чтобы не обидели дорогой. Этого не случилось?
Я покачал головой.
– Тогда следуй за ней! – Эмилия указала на «штангистку». – Тебя заждались.
– Почему за ней? – насторожился я.
– Твой контракт принадлежит храму, поэтому выводить тебя на арену должен их человек.
«Могли б кого и поприличней найти!» – подумал я, но спорить не стал. Мы со «штангисткой» поднялись по ступенькам и шагнули в распахнутую дверь. При этом «штангистка» пропустила меня вперед.
21
Вигилы – пожарные и одновременно городская стража в Древнем Риме.
После полутемного коридора свет ударил меня по глазам. Я зажмурился и вначале услышал шум. Вокруг будто закипал прибой. Тяжелая волна накатилась на скалы и теперь била в них в неукротимой ярости.
Я стоял посреди засыпанной белым песком арены, а вокруг, начинаясь на высоте в два человеческих роста, тянулись к небу трибуны. Они были заполнены до отказа. Даже на беглый взгляд на меня взирало несколько тысяч глаз, как было ясно, исключительно женских. Вытянув шеи, зрительницы разглядывали диковинку, некоторые даже вскочили с мест.
– Раздень его! – раздалось сверху. Я узнал голос претора.
– Давай! – толкнула в плечо «штангистка».
Я расстегнул пояс и стащил тунику.
– И это! – Она указала на набедренную повязку. – Покупатель должен видеть товар!
«Штангистка» ухмыльнулась, показав щербатый рот. Я пожал плечами. Если они думают меня унизить… У врачей особое отношение к наготе, они видят ее ежедневно и по многу раз. Зажав пояс в руке, я стащил повязку и сунул ее «штангистке».
– Хорошо постирай!
На трибунах засмеялись. «Штангистка» побагровела, но повязку не бросила. Подобрав брошенную мной тунику, скрылась в дверях. Я бросил пояс на песок и поднял руки.
– Всем видно?
На трибунах одобрительно засвистели.
– Покажи что-нибудь! – крикнула претор. Теперь я разглядел ее. Жаба сидела в роскошном кресле под балдахином и, судя по ее роже, упивалась моментом. – Спой что-нибудь или станцуй, как вчера в храме.
На трибунах опять засмеялись. Я подумал и стащил сандалии, бросив их рядом с поясом. Затем отошел к краю арены и поднял руку.
– Вольные упражнения! – крикнул, подражая голосу диктора. – На арене – мастер спорта Игорь Овсянников!
Бежать по песку было труднее, чем по гимнастическому ковру, но я не зря размялся с утра. Песок из-под босых подошв летел назад и в стороны. Акробатическую связку я не делал давно, но почему-то был уверен: тело вспомнит! Ощутив, что разогнался достаточно, я прыгнул и приземлился на руки. Есть кульбит! Второй… Стойка на руках, «угол», шпагат… Снова разбежавшись, я взлетел в воздух, закручивая пируэт, и, перевернувшись через голову, приземлился на ноги. Не двойное, но все ж сальто, да еще с пируэтом. Вот вам! Я победно вскинул руки. Трибуны взорвались овацией. Женщины, вскочив, изо всех сил били в ладоши. Я опустил руки, поклонился и злорадно заметил, как сморщилось лицо претора. Овации стихли.
– Что еще можешь? – продолжила Клавдия. – Кроме, как трясти фаллосом?
На трибунах захихикали. Я спокойно подождал, пока они успокоятся.
– Ты знаешь, что я медикус! – сказал, когда наступила тишина.
– Откуда? – картинно развела руками претор. – Кто может это подтвердить?
– Я! – вскочила женщина в первом ряду, и я с радостью узнал Виталию. Пришла… – Я, Виталия Руф, старший декурион «диких кошек» свидетельствую: Игрр говорит правду. Когда мы везли пришлых в Рому, он спас мою «кошку». Стрела сармы пробила ей грудь и застряла внутри. В таких случаях воины умирают: при попытке извлечь стрелу наконечник остается в теле. Игрр сумел достать стрелу, и Ниоба выжила. У меня самой левый глаз не видел, его закрывала кожа, приросшая после ранения. Игрр убрал ее и – вот! – Виталия повернулась кругом, демонстрируя свое лицо. – Здесь многие меня знают и могут подтвердить.