Самое главное в жизни
Шрифт:
– В разводе? – Ди пристально взглянула на него. – Я не разведена, – слабым голосом проговорила Ди и зло добавила: – Я не разведена, потому что никогда не была замужем.
– Вот как? Но мне сказали… я слышал… – Хьюго нахмурился. – Я слышал, что ты вышла замуж за своего кузена и что у тебя дочь…
Ди быстро начала соображать. Двое ее кузенов женаты, у них есть дочери, и им сейчас по девять лет, но она не сказала Хьюго этого, просто пожала плечами и отстраненно сообщила:
– Боюсь, тебя неверно информировали. То, что ты слышал, всего-навсего слухи, – и добавила с упором: – Я не замужем. У
– Ты так мечтала о детях. Я помню, что это было единственным твоим желанием. Я надеялся, что мы пару годков подождем после свадьбы, но ты хотела их сразу же, как только мы поженимся.
Едва Хьюго произнес это, Ди машинально коснулась пустого, без кольца, места на пальце, без кольца, которое он однажды преподнес ей – особенное кольцо, фамильную драгоценность, как знак обязательства друг перед другом.
– Кажется, есть две вещи, которые все еще объединяют нас, – сказала она, – ни один из нас не обзавелся семьей, ни у одного из нас нет детей.
– На самом деле три вещи, если уж считать… Ди увидела его взгляд, скользящий от ее рта вниз. Прежняя боль снова появилась в груди, пульс участился.
– Три?.. – ворчливо спросила она, проигнорировав напряжение заново появившегося сексуального влечения.
– Конечно! Мы оба занимаемся одним делом, организовываем благотворительные общества. Я лучше поднимусь и проведаю Питера, – тихо добавил он.
– Да… я…
Ее поведение было таким же глупым, как тогда, когда она была подростком, когда он сбил ее, выезжающую из-за угла на велосипеде, торопясь на встречу к Питеру, – на встречу, которой тот не придавал особого значения. Тогда Хьюго поднял ее с земли и осторожно проверил, не ушиблась ли она, не поцарапалась ли, а потом пригласил ее выпить кофе, чем и закончилось то происшествие, но именно с этого началась их любовь.
Спустя полчаса Ди попрощалась с Питером и собралась домой. Ослепительное солнце светило в ветровое стекло, у нее заболела голова, – или же причина головной боли в чем-то другом?
Она все еще не могла поверить, что ответила на поцелуй Хьюго. Это было совершенно не свойственно ей – позволить себе выйти из-под контроля, пусть даже ее спровоцировал сексуальный голод… Как Хьюго посмел посмеяться над ней, как он мог получать удовольствие от того, что унизил ее, получать удовольствие от ее страстного желания… от того, что она нуждается в нем?..
Тяжело вздохнув, Ди тотчас осознала, что попала в нежелательную и опасную зависимость. Она перевела машину на другую полосу, и ее почти нагнала другая, но Ди сразу же нажала на газ.
Ни в коем случае не нужно думать о Хьюго. Лучше сконцентрироваться на Питере и его выздоровлении, ведь от его здоровья зависит так много. Возможно, сейчас самое время поговорить с Питером о том, чтобы он оставил свою должность в комитете, но Ди не хотелось заводить с ним разговор на эту тему сейчас, когда его здоровье находится под угрозой. Что-то с ним точно не так, она это разузнает, и, кажется, не без помощи Хьюго.
Чувство гордости не позволяло ей даже подумать о том, что придется просить его содействия. Но благотворительность для нее слишком важна, и Ди должна
Ее отец. Ди почувствовала, как страдание переполнило ее душу, на глаза навернулись слезы, горячие и соленые, и градом полились по щекам.
– О, папа, – прошептала она, переводя дух.
«Неожиданная смерть» – эти слова преследовали Ди, прошли через всю жизнь, поставили в тупик во время дознания, и даже тогда она не могла плакать. Ди хотела… ей необходима была разрядка… но она слишком боялась, боялась даже сейчас, что появится некто и произнесет слово, которое сверлит ее мозг, – суицид. Никто этого открыто не произнес, даже намека не было, но она слышала это в своих ночных кошмарах. Шепот недоброжелателей мог с легкостью испортить репутацию отца и все, что с таким трудом было им построено, создано.
Суицид. Он свел счеты с жизнью, потому что слишком боялся… слишком стыдился.
Суицид. Но этого могло и не случиться. Он не стал бы совершать самоубийство, не лишил бы себя жизни, если бы не Джулиан Кокс. Джулиан Кокс…
Шлюзовой затвор был открыт, воспоминания нахлынули с новой силой. Ди подъехала к повороту, плавно ушла с трассы, желая только благополучно доехать до дома, прежде чем раскиснуть окончательно.
Джулиан Кокс, отец, в большой степени и Хьюго – все они были привидениями из прошлого, привидениями, с которыми она борется так же отчаянно, как они держат ее в страхе. Джулиан Кокс, отец, Хьюго… и самое печальное и самое грустное привидение из всех перечисленных – привидение любви, которую она и Хьюго однажды разделили.
Она почувствовала, что слезы снова подступают, как острые и болезненные осколки разбитого стекла, режут ей глаза, но она не должна давать им волю, не сейчас, хотя бы пока не спрячется в укромном уединении своего дома.
Хьюго… Хьюго… Зачем ты вернулся?..
Солнце продолжало светить, вечерний дождь падал на теплую, раскаленную докрасна дорогу, когда Ди припарковала свою машину возле дома, где воспитывалась.
Она поспешила в элегантную комнату, где раньше принимала гостей, – здесь Ди действительно могла по-настоящему расслабиться. Рывком открыла дверцу бара и достала оттуда бутылку виски: спиртное поможет справиться с душевной болью, которую она сейчас чувствовала. Алкоголь послужит своего рода защитным буфером между нею и нежелательными мыслями. Ди знала, что не хочет думать, не хочет возвращаться в прошлое.
Ее пальцы рассеянно скользили по холодной поверхности бутылки виски. Это был любимый напиток отца, но он очень редко позволял себе выпить, и только перед сном.
Сквозь слезы, которые продолжали застилать глаза, Ди смотрела на бутылку, а затем очень осторожно и очень медленно поставила ее обратно в бар и закрыла дверцу. С расправленными плечами она твердой походкой вышла из комнаты и направилась на кухню.
Сняла свой пиджак, дотронулась до металлического чайника и закрыла глаза. Ее отец был человек строгих принципов, но главным качеством своего характера считал гордость, поэтому на протяжении всей жизни больше тешил свою гордость, чем демонстрировал любовь к дочери. Он был спокойным, великодушным, но очень сдержанным в проявлении чувств. Однако Ди никогда, никогда не сомневалась, что отец любит ее.