Самое время для новой жизни

Троппер Джонатан

– И Коржика из “Улицы Сезам” – куклу-наперсток, – добавил Чак и залпом выпил стопку.

– Нет!

– Боже ты мой, – простонала Элисон.

Мы сидели в пабе под названием “У Макэвоя” и, поедая местное фирменное блюдо, наблюдали, как Чак обрабатывает очередную девчонку. Зашитый деревянными панелями зал был тускло освещен, с одной стороны на невысоком подиуме располагались столики, с другой – барная стойка, маленький танцпол и стол для бильярда. Украшением стен служили портреты престарелых звезд и политиков в рамочках, с автографами, всех этих персонажей объединяло только одно: они определенно относились

к категории “люди, которые никогда в жизни не окажутся в Кармелине”. Фрэнк Синатра, Эд Коч, Марлон Брандо, Джордж Буш, Мохаммед Али, Бадди Хэкет и иже с ними. Два вялых вентилятора под потолком, предназначенные вроде бы для того, чтобы разгонять густой дым, шедший от жаровен на кухне, наоборот, сбивали его в субстанцию еще более густую, которая висела над нами, создавая мутную атмосферу интимности. Поначалу мы беспокоились, не принесет ли наша дурная слава неприятностей, но посетители, казалось, были только счастливы, что в пабе появились псевдознаменитости и есть на кого пялиться. Чака это, однако, совсем не задевало. Он сунул охраннику на входе полсотни, сказал: “С камерами никого не впускай, договорились?” Тот кивнул, быстренько спрятал деньги, мы вошли. Отобедавшая публика потихоньку расходилась, но народу еще было полно, и место нам нашлось только у бара.

Через несколько минут после нашего прихода в паб ворвался помощник шерифа Дэн, резко затормозил, увидев нас у барной стойки. По всей видимости, он был весьма раздосадован и не знал, что предпринять дальше. Линдси улыбнулась, махнула ему рукой, помощник Дэн машинально помахал ей в ответ и от этого смутился еще сильнее. В конце концов он развернулся на сто восемьдесят градусов и убрался вон. Я подошел к окну: помощник шерифа припарковался на другой стороне улицы во втором ряду, закурил, искоса посматривая на репортеров, которые галдели, заглядывая в окна паба в надежде хоть мельком увидеть нас.

Чак и его новая подруга спрыгнули с табуретов, направились к музыкальному автомату. В это время к стойке подошел тощий усатый парень с рябым лицом, остановился за нашими спинами, похлопал меня по плечу:

– Это чего, вас по телевизору показывают?

– Нас, – подтвердил я.

– Ну и где он?

– Где кто?

Парень слегка смутился.

– Сами знаете кто. Джек Шоу, вот кто.

– Понятия не имею, – ответил я.

Он нахмурился, явно разочарованный тем, что разговор принял такой оборот.

– Я однажды Алека Болдуина видел, – вдруг сказал парень. – Ужасно недружелюбный чувак.

– Понимаю, – посочувствовал я.

– А вы правда с ним друзья? – не унимался усатый.

– Я не знаю Алека Болдуина.

– Да не. Я про Джека Шоу. Он ваш приятель?

– Угу.

– Ты подумай.

Некоторое время он переваривал эту информацию, затем вежливо кивнул и удалился.

– М-да, – сказала Линдси, когда я повернулся обратно к стойке. – Если знаменитости вынуждены вести подобные зажигательные беседы всякий раз, выходя прогуляться, немудрено тут подсесть на кокаин.

Музыкальный автомат заиграл “Come on Eileen”. Я глянул поверх голов, желая убедиться, что песню выбрал Чак, и увидел, как он, расплывшись в улыбке, ведет девушку обратно к бару.

– Эта песня всегда напоминает мне о школьных годах, – сказала Линдси и принялась подпевать

тихонько “ту-ра-лу-рай-ай”.

– А еще какие? – спросил я.

– Ну не знаю. Men at Work, Пэт Бенатар, Simple Minds – тема из “Клуба «Завтрак»”, помните?

– Human League, – добавил я. – “Don’t You Want Me”. И все песни Duran Duran.

– “Tainted Love”, – вставил Чак, протискиваясь между нами и сгребая со стойки горсть арахиса к пиву. – “Hurts So Good”, “Safety Dance”.

– Кто ее пел, напомните? – заинтересовалась Линдси.

– Man Without Hats, – сказал я. – Но, насколько я знаю, они пели ее только однажды.

– Никогда о них не слышала, – пожала плечами девица Чака, и я подумал, сколько же ей, интересно, было лет, когда гремели группы-однодневки восьмидесятых.

– Тебе нравятся старые группы? – спросил я.

Девушка помолчала, облизывая губы. Я заметил, что у нее проколот язык.

– Pearl Jam, – выдала она наконец.

Я глянул на Чака.

– Что? – Чак усмехнулся, уводя ее от бара. – Да уж, они старые.

– Ты старше, – сообщил я его затылку и перевел взгляд на Элисон, которая задумчиво потягивала пиво.

– Где ты витаешь?

– Догадайся с трех раз.

– Куда он подевался, как думаешь?

– Понятия не имею. Да и какой смысл гадать?

– Мы его найдем.

– Мы даже не ищем.

– Я имею в виду, он объявится.

– Надеюсь, – Элисон вздохнула. – Я все думаю: если б не наша затея, он был бы сейчас в Калифорнии и мы могли бы поговорить как всегда. Я беспокоюсь за него, но еще и просто скучаю, понимаешь?

Тут я заметил, что Линдси несколько встревоженно смотрит поверх моего плеча, и, развернувшись на табурете, оказался лицом к лицу с Полом Баньяном из закусочной. Сердце чуть подпрыгнуло, но я подавил непроизвольное желание сорваться с табурета. Винчестера вроде не было видно, и в конце концов, парень угостил нас неплохим супом.

– Как поживаете? – спросил он.

– Нормально, – ответил я с запинкой.

– Уладили все дела с другом?

– Что? Ах да, конечно. Спасибо.

– Хотел вас поблагодарить, – он почесал бандану на голове.

– За что?

– За них, – Пол Баньян указал в окно на репортеров. – Сегодня я заработал больше, чем за последние две недели вместе взятые.

– В самом деле?

– Ага. У меня даже акция проходит под названием “Джек Шоу”. Любой сэндвич и напиток за три бакса.

– Отличная идея, – похвалил я.

– Они, во всяком случае, клюнули, – хозяин закусочной положил мне на плечо громадную лапу. – Насчет того случая без обид?

– Само собой.

– Надеюсь, ваш друг появится, и все будет хорошо. Мне нравятся его фильмы.

– Спасибо.

– Ладно, пошел я, – он сверкнул щербатой усмешкой и тяжело зашагал к двери.

– Это еще кто? – удивилась Линдси.

Не успел я ответить, как к нам приблизился стриженный ежиком мужчина в темно-синем костюме, отодвинул табурет, улыбнулся: