Самоидентификация
Шрифт:
– Наверное, еще и отлизал, - Мик, с омерзением.
– Была у него раньше такая слабость, - смеется Рома.
– Но такую выгодно брать замуж, - замечает Вик. – Уборщицу. С вечера ты ее выебал, с утра она у тебя убралась и ушла продавать гамбургеры.
Все смеются, и даже я не могу удержаться. Действительно, забавно. Не самый смешной рассказ, не уморительный, но забавный.
– А вот зачем тебе твоя китаянка? – спрашивает Мика Вик. – Кстати.
– Ну, блин, – Мик мнется. – Для разнообразия.
– А
– А, думаешь, он знает? – усмехается Мик. – Он еще тот фашист. Давно бы мне кое-что отрезал, если бы узнал об этом.
– Ну, а ты-то прикалываешься с этого? – спрашиваю, в свою очередь.
– Ребят, но Наташа просто ебнутая. С ней трудно. Мне нужна разрядка. И она кое в чем мне отказывает, - рассуждает Мик.
– Например, - Вик; с оживленным интересом.
– Ну, например, кончать в зад или на лицо. Боится залететь, - вздыхает Мик.
– С лица? – Вик.
– Ну, ты понял, - разводит руками Мик.
– А вы в курсе, что с Митиным произошел несчастный случай? – замечает Женя.
– С тем самым, что уложил Колю-стритрейсера? – Мик.
– Ага, - кивает Женя. – Убился напрочь, катаясь по трассе в одиночку. Тормоза отказали. Наехал на камушек. Или типа того.
– Типа того, – смеется Вик.
– А Коля? – интересуюсь.
– Коля в коме, - говорит Мик. – Все так же.
Переводим разговор в сторону от секса и смертей.
Вик говорит, что скоро вернется в Мюнхен. Что ему совершенно не хочется этого. Что в Москве круто. Хотя и местами уныло. Что здесь лучше, чем в Европе. Свободнее.
Мик говорит, что хочет отправиться в круиз на яхте, которую ему весной подарит мать. Говорит, что сомневается – плыть по воде и причаливать к материкам или таскать с собой яхту по континентам. Я говорю, что второе слишком дорого и бессмысленно. Он говорит, что уже наэкономил на школьных обедах. Все смеются. Кроме меня. Я считаю время по секундам. Но иногда я сбиваюсь. Мысли. Течения. И когда я начинаю считать снова, это уже другое измерение. Квантовое или типа того.
Квантовые теории про наблюдения – бред собачий. Мы все равны перед временем. Но, быть может, я действительно существую в разных измерениях. Раз считаю разное время. Может, кто-то другой – другой «я», - знает ответ.
«Tears don’t mean you’re losing,
Everybody’s bruising,
Just be true to who you are!»
Но кто я?
Ночь глубока. Удивительно. Я тону во всем городе одновременно. Я полон беспокойства. Я не могу больше говорить ни с кем из тех, с кем разошелся полчаса назад. Сижу в лимузине, который везет меня по указанному адресу.
Здесь живет одна дама. Девочка по записи. В годах. Я даже знал когда-то, как ее зовут. Однажды пользовался ее услугами. Ей за сорок, мне кажется. Но у нее отлично подтянутое тело. Проститутка с услугами типа «поговорить
Я хотел бы поговорить с ней. Сказать, как мне трудно сейчас. Сказать, что я кристально честен всегда, и что я не знаю, что такое быть честным. Сказать, что я сам разбил машину, и что это было случайностью. Можно ли казнить за случайность? Можно ли казнить преступников с раздвоением личности? Не знаю. Я бы казнил.
Рассказать, что мне на все плевать, и что я обо всем беспокоюсь. Меня все волнует. Но все слишком далеко от меня. Рассказать, что у меня есть все, и что у меня в руках только пустота.
Видеодомофон. Я приглашен.
– Хороший состоятельный мальчик пришел ко мне снова.
Киваю.
Жестом приглашает войти.
Давит изнутри черепа. Неважно. Я утомлен. Плюхаюсь в кресло. Она садится напротив.
Предлагает «пыль». Втягиваю немного. Самую малость. Боюсь, как бы не стало хуже. Но становится немного легче. Перекидываемся несколькими фразами. Понимаем друг друга верно. Хотя, нет – не совсем. Она думает, что мне легче, чем есть на самом деле.
Меня все раздражает. Раньше она меня успокаивала одним видом. Подтянутая, с парой-тройкой намеренно оставленных морщин. Нечто особенное, дорогое, добротное.
Ложусь на кровать. Она осторожно поглаживает меня. Успокаивает. Я хочу поговорить, и она предлагает выслушать меня. Что-то спрашивает. Я отвечаю коротко. С каждой секундой я все более раздражен. Собираю волю в кулак и настраиваюсь на расслабление.
Физический контакт становится чем-то нежелательным. Но ее руки уже ласкают мой понемногу встающий член. Что дальше?
После ряда манипуляций я все-таки кончаю, но без признаков оргазма.
Сижу на краю ее кровати. Разговор не задается. Я не могу ничего сказать. Хотя и хотел бы. Меня накрывает потрясающая, титаническая волна усталости.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отрешенно. Подавленно, - не стесняюсь.
– Это пройдет.
Смешок. Мой.
– Откуда ты знаешь?
– Личный опыт, - вздыхает; деловито.
– Какое отношение твой опыт может иметь ко мне?
– Мы похожи. Серьезно.
– Как две капли, - качаю головой.
– Мы оба не там, где нам следует быть.
Молчу. Даю продолжить.
– И не с теми, с кем следует.
– Я на месте. Я в порядке, – злобно бормочу.
– Оставайся хорошим мальчиком, - вздыхает снова. – Ты мне таким нравишься. Может, это и не ты. Но мне ты таким нравишься.
Поглаживает себя по ноге.
Киваю.
Я на улице. Холодный ветер пронзает меня насквозь. Я – как то дерево на лужайке. Обветшалое. Пропитанное влагой. Лишенное листьев. Обездоленное. Или я – как ветер. Мне можно все. Но что нужно?